Ему нравился его дубовый письменный стол с боковыми ящиками, в которых он хранил бумагу, ту самую белоснежную бумагу, которая сейчас лишила его сна. Здесь был его любимый стул с обитой черной, тисненой кожей спинкой, на котором так удобно было сидеть, читая или работая. Тяжелые бархатные занавеси гранатового цвета на окнах, узорчатый ковер, деревянные балки потолка, запах воска, исходивший от мебели, — все это не могло не порождать у него чувства безопасности. Вот как выглядело место, где он вынашивал свои идеи, писал королеве письма или предавался горестным размышлениям, не опасаясь, что кто-то застанет его во время очередного приступа тоски.
Однако сейчас ничего этого под рукой не было, мир словно отвернулся от него, и еще не скоро он сможет вернуться в свое убежище. Он взглянул на свой сундук, стоявший в одном из углов этой чужой комнаты. В нем он хранил то немногое, что связывало его с родным домом, которого сейчас ему так недоставало. Самые ценные книги, серебряные гравированные чернильницы, письма Маргариты…
Он лег навзничь на кровать и вздохнул. Скрестил руки за головой, разглядывая потолок, пока не услышал, что кто-то стучится в дверь. Это был Иньиго.
— Пришло срочное письмо, — крикнул он.
Как только Саласар взял конверт в руки, у него возникло предчувствие беды. Он знал это, еще не начав читать письмо, еще до того, как добрался до той части, где об этом ясно говорилось. Странное ощущение, словно он вспомнил то, что когда-то пережил, словно эта уверенность в неотвратимости драматической развязки существовала в его душе уже с самого рождения. И все равно известие показалось ему невероятным. Ему пришлось перечитать письмо еще раз, чтобы увериться в том, что оно не снится ему в страшном сне.
Королева умерла. Умерла. Ее больше нет. Маргарита навсегда ушла из этого мира, а поскольку у него было предчувствие, что другого не существует, он потерял ее навсегда. Он ее потерял. Никогда больше не увидит. Сколько времени оставалось до этого «никогда»? Он столько раз о ней думал. О ней — счастливой, о ней — беременной, о ней — качающей колыбель, о ней — вышивающей золотыми нитями на пяльцах для монахинь, о ней — в королевских одеждах, о ней — без короны и драгоценностей. И даже иногда представлял ее в объятиях супруга. Но никогда не задумывался о том, что она смертна.
Саласар ничего не сказал, хранил молчание весь остаток дня, оставаясь таким же серьезным и рассудительным, каким он был всегда, не позволил себе никаких комментариев во время ужина, хотя все только и говорили, что об этом событии. Что она была хорошей матерью, хорошей женой, что была справедливой, красивой, нежной. Но он не проронил ни слова.
Поспешно удалился к себе и, уже наедине с самим собой, начал расшвыривать книги на столе, чернильницы, перья, стул, пока не опомнился, сел на кровать, обхватив голову руками, и зарыдал, как ребенок. Он вдруг поймал себя на том, что во весь голос клянет все на свете, в чем только не обвиняя Господа Бога! Как Он мог допустить, чтобы случилось такое ужасное несчастье!
Долго еще обвинял Его Саласар во всех своих невзгодах и невзгодах всего остального человечества, пока не осознал, что нельзя быть таким непоследовательным. Он уже давно не благодарил Бога за то хорошее, что с ним происходило, потому что давно перестал верить в неисповедимые Его пути, а значит, не мог возлагать на Него ответственность за все плохое на этом свете.
Его стенания были слышны в коридоре. Помощники переглядывались, напуганные даже больше, чем во время грозы. Они решили войти в опочивальню инквизитора: не дай бог, окажется, что ведьмы все-таки существуют, как бы он ни старался это опровергнуть, и теперь они его избивают или хуже того — в него вселились. Но когда они постучали в дверь и попытались открыть засов, Саласар окончательно вышел из себя.
— Невежды! — вскричал он. — Что вы знаете о жизни?! Даже не вздумайте заходить в комнату, а то я вышибу из вас дух, если понадобится.
Он просидел всю ночь на кровати, проклиная свою короткую и нелепую жизнь, которой он не мог найти объяснения. Спрашивая себя, где находится человек до того, как родиться, и куда он исчезает, когда умирает. Спрашивая, почему, почему, почему… Сначала пытаясь найти ответ в себе самом, пока не осознал, что у него его нет и что именно поэтому он очутился там, где сейчас находится. И тогда он решил, что спросит об этом у нее. Если она была права, если все именно так и есть, как она думала, теперь, наверное, ей известны все ответы, и он попросит ее помочь ему их узнать.