— Я докажу, что доктор Меркадо сговорился с аптекарем Эспинаром, чтобы с помощью мазей и напитков ввести яд в организм королевы, и что в обмен на подобные злодейские услуги дон Родриго пообещал доктору и сыновьям аптекаря произвести их в рыцари ордена святого Якова.
Выяснилось, что после смерти аптекаря Эспинара Родриго Кальдерон приютил его вдову у себя дома, хотя до смерти королевы отношения между обеими семьями никак не указывали на возможность такого рода дружбы. Вдобавок Кальдерон хранил среди своих личных вещей портрет, сделанный по приказу короля, пожелавшего запечатлеть покойную супругу; по словам прокурора, это неоспоримым образом указывало на жестокий характер обвиняемого. Судя по всему, он наслаждался созерцанием портрета, потому что испытывал от этого низкое удовольствие, получаемое вследствие достижения своих злодейских целей. При каждом выступлении прокурора король выглядел все более подавленным и печальным, а на одном заседании и вовсе пришлось вынести его из зала, потому что он лишился чувств.
Несмотря на тяжесть обвинений, ни одно из них так и не было доказано. Кальдерон признался только в том, что не питал любви к королеве, потому и вел себя дерзко, обзывая ее в разговоре с приятелями нелепой кривлякой, транжирой и выпивохой.
Поскольку обвинение в убийстве не было доказано, вполне можно было ожидать, что с Родриго Кальдерона будут сняты обвинения. Король-вдовец, сраженный горем, терзаемый угрызениями, отягченными сознанием того, что он не управлял королевством как положено, одиночеством и упадком духа, начал таять прямо на глазах, и ни один врач не мог объяснить, какая болезнь подрывала его силы.
И вот однажды король заупрямился. Королевским указом он запретил врачам приближаться к своей постели, потому что ему надоело, что его без конца ощупывают и пускают кровь. Врачи пришли к заключению, что с его телом абсолютно все в порядке, что в любом случае причина его недуга коренится глубоко в душе и что если дело обстоит именно так, то он не протянет и неделю.
— Ах, если бы не бремя королевского служения! — роптал король. — Если бы я родился простым человеком! Был бы простым послушником, у которого только и дел, что служить привратником в монастыре. Если бы небо даровало мне жизнь, я бы правил совсем по-другому!
Тридцать первого марта, в возрасте сорока двух лет, Филипп III покинул сей бренный мир. Он скончался в окружении врачей и слуг, под звук молитв и с болью в сердце из-за того, что оставляет королевство разоренным. Его правление можно описать словом «апатия». Филиппу III было лень предаваться даже порокам, поэтому когорта фаворитов прибрала все к рукам. Авторитет испанской Короны в глазах международного сообщества пошатнулся вследствие подписания невыгодных соглашений с мятежниками, еретиками и вечными врагами королевства.
Когда герцог де Лерма узнал, что король тяжело болен, он вернулся из своей ссылки в Вальядолиде, чтобы находиться рядом с ним. Несмотря на то что под конец жизни короля их дороги разошлись, монарх был единственным человеком, которого Лерма мог назвать другом. Однако, как возница ни погонял лошадей, герцог-кардинал опоздал: он прибыл через два часа после того, как монарх покинул нашу юдоль печали.
Дон Родриго Кальдерон находился в заточении, когда получил известие о смерти Филиппа III.
— Король умер, мне конец, — вздохнул он.
Он был уверен, что новый король Филипп IV и его фаворит Оливарес, не имея возможности привлечь к суду де Лерма, сделают его, Кальдерона, козлом отпущения, которого следовало принести в жертву, чтобы усмирить народное недовольство. Его используют в качестве наглядного примера того, как велико было моральное разложение власти предержащей в предыдущем царствовании. И он не ошибся. Напрасно члены его семьи, дождавшись, когда монарх и его фаворит выйдут из дворца, взывали к милосердию, со слезами на глазах бросившись к ним в ноги.
Двадцать первого октября тысяча шестьсот двадцать первого года в одиннадцать часов утра Родриго Кальдерон был казнен на Главной площади Мадрида. Он проснулся рано и сам выбрал себе одежду, в которой ему предстояло умереть: длинную рясу из тонкой шерстяной ткани, предварительно отрезав воротник, чтобы облегчить задачу палачу. Помолился и выслушал мессу, потому что в последние дни жизни его характер полностью изменился, и он преисполнился благочестия, ища в собственной душе силы для того, чтобы стойко перенести происходящее.