Смелость Маргариты поразила Саласара. Он с восхищением рассматривал ее портреты, сосредоточившись на лице, поскольку терпеть не мог пышных королевских одеяний, украшенных драгоценными камнями и воланами, он был уверен, что они совсем не в ее духе. На самом деле ей пристало ходить в свободной белой тунике, с распущенными волосами, без короны — такой тяжелой, — освободив руки от груза многочисленных перстней. Ее нежный и доверчивый вид контрастировал с внутренней силой, совершенно неожиданной в этом в хрупком теле девочки-королевы. Он почувствовал гордость за нее и, вероятно, в подражание ее отваге согласился стать третьим инквизитором трибунала Логроньо.
Когда его покровитель Бернардо де Сандоваль-и-Рохас предложил ему вожделенный пост, он сомневался, следует ли ему принять его, поскольку в тот момент его единственным желанием было остаться при дворе на случай, если он понадобится Маргарите. Однако и продолжать притворяться было бы нечестно. В глубине души ему хотелось, чтобы облегчение, которое испытывала благодаря его помощи королева, послужило бы и ему самому. Она старалась улучшить мир, а он всего лишь, сложив на груди руки крестом, наблюдал за ее действиями. Вот тогда-то он и решил, что ему хочется, чтобы в мире, в котором она живет, существовал милосердный Бог, и он почувствовал готовность его отыскать. Поэтому он и принял пост третьего инквизитора Логроньо, хотя это казалось несообразным его нынешним взглядам. Он был уверен, что ему не удастся найти Бога до тех пор, пока он лицом к лицу не встретится с дьяволом.
Поэтому он попрощался с королевой Маргаритой, дав слово часто писать ей, а та пообещала ему делать то же самое. В этот момент он, как всегда, сохранял вид сурового пастыря и никак не проявил своего огорчения: на его бесстрастном лице не дрогнул ни один мускул. Однако, повернувшись к государыне спиной и зная, что она его уже не видит, он почувствовал, как сжалось сердце: это было предчувствие беды, которое он принял за боль расставания. Впоследствии он понял — это сердце подсказывало ему, что он никогда ее больше не увидит.
В Сантэстебане уже начало клониться к закату солнце, и Саласар уже с трудом сдерживал желание узнать, что же написала ему королева. Он повременил еще немного и пошел переговорить с Иньиго и Доминго, чтобы поручить им подготовку к завтрашней церемонии примирения. Затем приказал четырем другим помощникам, чтобы они рано утром отправились в Элисондо и, не теряя времени, начали исповедовать желающих, ускорив тем самым выполнение миссии. Затем пожелал всем спокойной ночи.
Саласар вернулся в опочивальню с приятным ощущением, что выполнил все дела, намеченные на этот день. Налил себе бокал старого вина, ловя ноздрями поднимающийся от него сладковатый аромат, и поудобнее устроился на стуле. Вскрыл конверт, но прервался, чтобы сделать глоток и задержать на мгновение во рту янтарную жидкость. Он наслаждался звуком разрезаемой бумаги, ее бархатистостью и белизной, все эти мелкие, незначительные детали доставляли ему несказанное удовольствие. И погрузился в чтение письма.
Некоторые слова ему пришлось разгадывать. Прожив в Испании уже несколько лет, королева Маргарита еще не вполне овладела чуждым ей языком, однако послание было понятным. Она снова была беременна. Рождение ребенка ожидалось в сентябре. Она объясняла, что какое-то время хотела бы посвятить заботе о новорожденном, она желала бы ухаживать за ним сама, как поступала со своими предыдущими детьми, и при этом заверяла его, что продолжит начатую борьбу против герцога де Лерма, его секретаря Кальдерона и интриг их обоих. Маргарита писала, что считает себя матерью не только тех детей, которых произвела на свет, но также матерью своих подданных, матерью справедливости.
«Умоляю, ваше преосвященство, вы наверняка находитесь ближе к Богу, чем ваша скромная раба, помолиться за меня», — просила его королева в конце своего письма.
Саласар опустился на колени перед распятием, висевшим на стене рядом с кроватью. Он взглянул на Христа умоляюще, почти со страхом, боясь, что распятый может бросить ему в лицо какое-нибудь обвинение. Он скрестил пальцы, оперся на них лбом и помолился за нее и за крошечное живое создание, созревавшее в ее теле, собрав всю веру, какую мог, несмотря на то, что проклятый демон еще не принес ему утешение своим появлением.
Май узнала о том, что Саласар с помощниками уже закончил допросы подозреваемых и что через несколько дней они завершат свое пребывание в Сантэстебане церемонией прощения грешников. Значит, очень скоро они покинут здешние места, и ей надлежит быть готовой следовать за ними. Она отыскала траву полынь, сплела из нее длинную веревку и обвязала вокруг талии на манер пояса. Его надо носить два дня и, как только он впитает в себя запахи тела, сварить. Отваром этим омыть ноги, что снимает усталость в пути. Затем она взяла Бельтрана под уздцы и повела к одной из рек, протекавших неподалеку от Сантэстебана. Она старалась не пропустить ни одного источника воды по дороге, если хотела, чтобы ослик принял свой изначальный человеческий облик.