«Мне в руки попала ценная подсказка, — писал он архиепископу, — которая, возможно, может помочь нам раскрыть правду. Сегодня меня посетила дочь покойной Хуаны Саури, чтобы сообщить мне о сомнениях своей покойной родительницы. Похоже, женщина мучилась угрызениями совести из-за показаний в суде Логроньо во время прошлогоднего процесса над ведьмами. Ее дочь поставила меня в известность о том, что Хуана де Саури солгала по настоянию священника Боррего Солано и начиная с того момента мучалась угрызениями совести и жаждала получить прощение. Сегодня ее дочь передала мне письмо, оставленное мне покойной, и интуиция подсказывает, что в нем содержится намек на то, что на самом деле творится в этих краях. Но где именно? Я знаю, что тайна кроется именно в этом чистом листе, хотя доводы рассудка пока не позволили мне ее разгадать».
В заключение он заверил главного инквизитора в том, что не остановится, пока не найдет все ответы на вопросы. Затем сложил письмо, вложил его в конверт, запечатал и вручил одному из посыльных.
— Отправляйтесь прямо сейчас, я хочу, чтобы это письмо было доставлено по назначению как можно скорее, — распорядился он.
XII О том, как ослабить пагубное действие яда и стать мудрым
— Как там поживают инквизиторы Валье и Бесерра? — спросил Патрон Кальдерона.
— Скажем так, они блуждали в потемках. Не имели четкого представления о том, как действовать. По счастью, у них есть я, чтобы помочь им принять верное решение.
Родриго Кальдерон самодовольно рассмеялся, испытывая удовлетворение от своего красноречия. Отщипнул ягоду от кисти винограда, лежавшей на блюде перед ним, и подкинул в воздух, чтобы затем поймать ее открытым ртом, точь-в-точь как это проделала бы ярмарочная обезьяна. Затем откинулся на спинку стула, с беззаботным видом положил ноги на стол и продолжил рассказ под презрительным взглядом своего собеседника.
— Я представил сеньорам инквизиторам Логроньо девицу по имени Моргуй, способную, как говорят, узреть stigma diaboli, и охотника за ведьмами, некоего Педро Руиса-де-Эгино, который жаждет стать уполномоченным инквизиции. Оба преданы делу. Они займутся прочесыванием тех районов, куда Саласар со своими людьми еще не добрался. Вот увидите, Патрон, — Кальдерон произнес последнее слово с некоторым лукавством, — сколько ведьм и колдунов заполнят секретные тюрьмы через пару недель. Народ затрепещет от ужаса.
— Что вы можете рассказать мне о Визите Саласара?
— Откровенно говоря, — во взгляде Кальдерона читалось презрение к инквизитору, — мне многое известно, даром, что ли, мои люди там не смыкают глаз. Но кому-кому надлежит знать о Визите все до мелочей, так это вашей милости.
— То, что о вас говорят, как я вижу, соответствует действительности: хвастливы, спесивы, заносчивы и даете слишком много воли языку…
Родриго Кальдерон, напустив на себя смиренный вид, принялся молча отщипывать ягоды от виноградной кисти.
— Сказанное мною вовсе не комплимент, — уточнил Патрон.
— Жаль только, я так нужен Короне. N’est-ce pas? — Кальдерон ехидно улыбнулся.
Его собеседник взглянул на него холодно. Ему не хотелось даже невольным движением показать, что он понял намек, содержавшийся в последней фразе, произнесенной по-французски: ходили разговоры о том, что смерть Генриха IV, убитого год назад на улицах Парижа неким Равальяком, явилась результатом заговора, нити которого вели к сердцу испанского двора. Смерть французского короля оборвала его планы заключения союза с герцогом Савойским для совместного наступления на Милан, центр испанского владычества на итальянском полуострове и соединительное звено между Испанией и Нидерландами.
Хотя это так и осталось недоказанным, вероятными участниками называли иезуитов, а организаторами убийства — герцога де Лерма наряду с его верным псом Кальдероном. Хотя официально испанская Корона осудила убийство Генриха IV, неофициально фаворит короля организовал для своих приближенных вечеринку с жареными поросятами, индейками и реками вина, на которой открыто произносились тосты за новое будущее соседей-галлов.