Все это и многое другое будили в нем инстинкты охотника, охотника, который находится рядом со своей добычей и никогда не дает ей ускользнуть.
— Мне нравятся твои манеры, Вампир, — Тесса одобрительно кивнула и протянула ему кусок пергамента, который внезапно появился у нее в руке. — Вот, — сказала она.
— Что это? — он нахмурился и внимательно посмотрел на документ.
Ему, должно быть, несколько тысячелетий, промелькнуло у него в голове, их предки в древние времена использовали совершенно иные.
— Это очень редкая карта, которая служит компасом для поиска книги черной магии. В руках моего народа она оказалась в то же самое время, когда книга черной магии и первые две Ведьмы были брошены в Бездну, — с большим неудовольствием сообщила ему Тесса. Эта информация, принадлежала только ее народу, но, по ее словам, иначе она не могла поступить. От этого зависели жизни каждого Колдуна, необходимо помешать Киприану прийти к власти с помощью силы книги.
Еще раз, уже более пристально, Аннелик посмотрел на карту и увидела ярко-синюю светящуюся точку. Он провел по ней пальцем и встретился взглядом с Ведьмой.
— Это показывает положение книги, — машинально ответила она на его немой вопрос. — Это положение не менялось тысячи лет, до сих пор, — она указала на пергамент и этот мерцающий свет.
— Одна вещь все еще не понятна мне, если заклинание, которое бросило книгу в Бездну, было настолько сильным, возможно ли Колдуну получить ее? Если я правильно понимаю, как в моей стране, так и в вашей, сила жертвоприношения практически нерушима. А две Ведьмы принесли себя в жертву. — Он попал в самую точку. Тесса глубоко вздохнула и на мгновение закрыла глаза.
Если бы я знала, — подумала она и снова посмотрела на Вампира.
— Это одна из тех вещей, которую я собираюсь выяснить, — сказала она ему с суровой решимостью.
Мир людей, Пенсильвания, Клуб «Железный Человек», вечер
Мир людей, Пенсильвания, Бар «Железный Человек», вечер
— Как-то это не весело! — запротестовала Джорджиана и бросила на Аарона неприязненный взгляд. Он просто подпер подбородок и смотрел на нее с интересом и кривой улыбкой поверх абсента, который держал в руке. — Ты мужчина! Ты никогда не поймешь! — добавила, и резким движением влила в себя еще одну порцию текилы.
— Это не при чем!! Мне не обязательно иметь грудь и красивые ноги, чтобы понять твои распутные наклонности, дорогая, — он скривил губы в усмешке и приподнял одну бровь.
— У меня нет склонности к блуду! Я хочу, чтобы Адамарис была здесь, она понимает меня! — недовольно фыркнула.
— Теперь ты действительно меня ранила! То есть, меня, безо всяких малейших сомнений, ты бы обменяла? — он закрыл лоб ладонью.
— Незамедлительно! Ты мне совсем не помогаешь, молодой человек! Вместо того, чтобы поддержать меня, ты унижаешь меня! Позволь мне напомнить тебе, что ты должен защищать меня, а не его! — Она махнула рукой на мужчину за стойкой.
— Это тяжело! — он развел руки в стороны. — Он мужчина! Так что мне проще ему сопереживать! — и, хотя, он пытался скрыть усмешку, это все равно не сработало. Джорджи слишком хорошо знала эту кривую улыбку и веселье в глазах.
— Прекрати, черт возьми, веселиться из-за всей этой неловкой ситуации! — она вызывающе вздернула подбородок.
— К сожалению, я не могу этого сделать, дорогая, потому что эта «ситуация» очень забавляет меня! — не получалось сохранить сочувственное выражение лица.
— Ну, отлично! Давай, попинай меня тоже!
— Ну что ты, кошечка, просто… ну, я просто думаю, что ты могла бы уже начать запоминать мужчин, с которыми спала, тогда у вас не было бы подобных ситуаций. — Джорджиана помахала бармену и заказала еще выпивку.
— Моралист! Не знаю, и за кем это Терри должен всегда следовать и вычищать мозги разным дамам! — Она сложила руки на груди, ощущая победу в споре. Аарон осторожно прищурил глаза, ему потребовалось некоторое время, чтобы, наконец, заговорить.
— Откуда ты это знаешь?
— Но… — она небрежно махнула рукой, — … давайте просто скажем, что нам с Терри было о чем поговорить, и эта информация как-то выскользнула, — она невинно поморгала. Аарон с сомнением прищурился.
— Ну, знаешь, это все равно не меняет того факта, что я… — особо подчеркнул, — … у меня это получается гораздо лучше, чем у тебя, — он показал свои сияющие белые зубы.
— Ты серьезно? — она с сомнением приподняла бровь. — Мне очень жаль, но посылать Терри к каждой женщине, с которой ты спишь, чтобы стереть ее воспоминания о тебе, мне кажется не нормальным, довольно болезненным и вредно для серого вещества, — она недоверчиво покачала головой.
— А как еще я могу это сделать? Они продолжают приставать ко мне и караулить за каждым углом! То, что я так чертовски хорош в постели, еще не дает им права делать все это! — защищался он.
— О, мой бедненький, — пожалела его, принимая напиток у бармена.
— Ну, мы отвлеклись, что собираешься делать с тем парнем, — сказал он, кивнув подбородком на мужчину, который уже некоторое время наблюдал за ними. Джорджиана лишь пожала плечами.
— Что, что, буду его игнорировать, тот факт, что я спала с ним однажды, и почему-то забыла о нем, должен четко указать, что он мне безразличен, — выпалила она.
— Не знаю, не знаю, принимает ли он это так же легко, — неуверенно покачал головой.
— Делать ему больше нечего, — пробормотала она, стараясь избегать высокой, и такой запоминающейся фигуры Кентавра.
Она была абсолютно серьезна, когда сказала, что не хочет его, и она могла только надеяться, что это было ясно и ему. Ненавидела, очень ненавидела, она прямо ненавидела, когда мужчины предъявляли ей какие-либо требования. Она не кукла, с которой можно играть, как им нравится! Она была слишком горда, чтобы принадлежать кому-либо, и, поэтому, привыкла к своей независимости, но прежде всего к простоте жизни без правил и принципов.
Этот образ жизни не променяла бы ни на что на свете, и уж точно не на какого-то диктатора, который бы указывал ей, куда она может, а куда не может.
Вероятно, убила бы его при первой же возможности. И это не тщеславие, а, скорее, годы практики, где она зависела исключительно от своей силы и ловкости. Поэтому, да, она не хрупкая женщина, отчаянно ожидающая мужчину — спасителя. Этого не было и, может быть, никогда не будет.
Это правда, что за те годы, что она знала Аарона, Адамарис и Терриана, ее первобытные инстинкты, которые приказывали ей защищать только себя, постепенно притупились, но все еще не исчезли полностью и никогда не исчезнут, она была в этом абсолютно уверена.
Как бы спокойно она ни пыталась выглядеть, она не могла забыть дела, которые создали ее, жестокость, которая укрепила ее, и, наконец, что не менее важно, ненависть, которая наполнила ее девичье тело до краев и помогла создать кровожадное существо, существо, которым она так гордилась.
— Ну, я не знаю, дорогая, — заметил Аарон, кивнув подбородком на мужчину, который быстрым движением опрокинул в себя еще один стакан и решительно направился к их паре. Джорджиана только раздраженно закатила глаза и подперла лицо ладонью.
— Неужели у него действительно нет ни капли гордости? Разве это недостаточно, что я не сразу вспомнила его? — спросила она, серьезно глядя на Аарона.
— Сдается, что нет. Вероятно, ты была более неотразима, чем мы предполагали! Ну же, признайся, какие греховные вещи ты с ним творила, шалунья? — он озорно ухмыльнулся, и сразу поднял взгляд на мужчину, который держал свою руку в опасной близости от его предплечья.
— Думаю, что мы начали не очень хорошо, — были его первые слова, как только он придвинул стул и положил на него свое большое тело, что было нормальным для Кентавров. Джорджиана вопросительно приподняла бровь и с выражением, которое было далеко от влюбленного, посмотрела на него.