Драко не заметил, как оказался у края воды. Сняв с себя намокшую одежду, он нырнул в реку, наслаждаясь прохладой. Не самое подходящее время для купаний, но вонь болот, казалось, проникла всюду. Мерзость. Не хотелось выходить на сушу. Мягкое течение расслабляло, и Малфой потерял счёт времени.
В очередной раз вынырнув на поверхность, Малфой заметил, как на берегу стоит Гермиона с плащом в руках.
— У тебя уже отросли плавники или ещё нет?
Девушка улыбалась, будто они были старые друзья. Будто им не суждено сразиться в смертельной схватке, в которой выживет только один. Будто не понимала, что только метка на плече сохраняет ей жизнь.
Охотник вышел из воды и обратил внимание, как Грейнджер рассматривает его обнаженный торс.
— Столько шрамов.
— Большинство от твоих сестёр, — сказал Драко, подходя ближе.
— Значит, любишь подпускать ведьм к телу. Неразумно. Посмотри, что это сделало с твоей прекрасной кожей, — усмехнулась Гермиона. — У меня тоже есть шрам. От охотника.
— Покажи.
Карие глаза взметнулись к его тёмному взгляду. Мужчина видел, что она сомневается.
— Он, вероятно, не пережил встречи с тобой.
— Нет, очень даже пережил, — Гермиона закатила рукав.
На её предплечье виднелся порез в виде креста. Такой же был у Малфоя. Столько, сколько он себя помнил.
— Откуда у тебя это? — Драко провёл пальцами по бледному рубцу и повернул свою руку, показывая собственные отметины.
— Я же уже тебе говорила. Ты уверен в своих воспоминаниях?
— Мы встречались раньше? Скажи мне правду, — охотник схватил Грейнджер за плечи и притянул к себе. — Скажи мне всё, что знаешь.
— Шрам нанесён клинком дроу. Нельзя подделать, нельзя наколдовать, — тихо прошептала Гермиона. — Лезвие принадлежало Нарциссе Малфой.
— Ты знала мою мать?
— Как и ты знал мою.
Драко отстранился. Нарцисса повстречала только одну ведьму. И та убила её. Тогда получается…
— Твоя мать — лесная? — охотник сжал кулаки. — Отвечай мне.
— Да. Была. Она погибла много лет назад.
— Ты расскажешь мне всё и прямо сейчас, — он снова сжал хрупкие плечи. — И мне плевать на твою болтовню и чары. Говори.
— Твои глаза застилает месть. Даже если бы я согласилась, то ты бы не поверил. Думай, что хочешь, но я не убиваю ни людей, ни дроу, ни кого бы то ни было ради кормежки или…
— Не ты убила тех семерых мужчин? Скажи мне. Кто-то другой зажёг огонь Мефитрена? — желчь сочилась из каждого слова.
— Разговор окончен, — она не ответила и, вырвавшись, направилась в сторону хижины, по дороге бросив плащ.
Обманка. Иллюзия. Колдовство. Ведьма пытается спасти свою шкуру, поэтому и выдумывает всякую ерунду. Только вот история не складывалась. Слишком много сомнений теперь выросло в душе Драко. И слишком много вопросов возникло. Яд снова начал дробить кости, вызывая очередной приступ боли. Надо возвращаться. Не спускать с неё глаз ни на секунду. Следить за каждым шагом. Соглашение продержит их рядом до полнолуния по меньшей мере. Этого хватит, чтобы выяснить, что скрывает Грейнджер. И что ей известно.
До самого вечера она не проронила ни слова. Готовила еду, колдовала, читала какие-то книги. И настойчиво делала вид, что не замечает Малфоя, которому становилось все хуже. Яд питался от отсутствия равновесия в душе, и поэтому тело никак не могло восстановиться. Мужчина больше не горел от жара, его бил сильный озноб, будто он лежал в Ледяной пустоши.
Ни меховая мантия из белого гураля, ни одежда, ни одеяло не могли согреть холодную кожу, в которую словно впивалось миллион иголок. Даже дыхание было скованным и сбивчивым.
Дрожь дробила кости, и Малфой падал во мрак. Пустоту. Не было ни единого луча света в бесконечной тьме. Сил на борьбу почти не осталось.
Если бы у меня была сотня жизней, я бы отдала их всех за твою одну.
Он почувствовал, как нечто обволакивает его кожу, отдавая драгоценное тепло. Драко прижался, ощущая как медленно отступает холод. Сознание очищалось, и мужчина смог открыть глаза. Рядом лежала обнаженная ведьма и обнимала его, согревая собственным телом. Она смотрела на него с грустью и что-то шептала.