— Стахович Константин, — практически выплюнул собственное имя мой негаданный защитник. — Вся информация в вашем ведомстве имеется. Там и смотрите. А теперь я провожу Соню домой.
Мне все казалось, Левин нас не отпустит, что угодно сделает, но точно не отпустит, но тот молча позволил мне и Косте уйти, только спину мою до самого подъезда буквально пронзал его острый как нож, холодный взгляд.
Когда мы стояли в подъезде, и стало ясно, что на этот раз обошлось, все тело начала сотрясать крупная дрожь.
— Соня, что там такое случилось? И с чего у Инспекции к тебе вдруг вопросы? — спросил Костик, принявшись растирать мне руки.
Зубы выстукивали какой-то дьявольский ритм, даже заговорить удалось не сразу.
— Если бы я только знала.
Давно не доводилось мне переживать такого панического ужаса. Страх часто приходил, но слабый, ненавязчивый, необъяснимой тревогой поселился он на самом краю сознания, не покидая, но и не мешая жить.
— Тебе бы чая выпить, — решительно сказал мне Костя и потянул к лифту. — Какой этаж?
Кажется, в этот день мне никак не обойтись без гостей…
— Десятый… Но у меня неубрано… — пробормотала я, а потом неожиданно для себя самой начала смеяться.
Именно эти слова я совсем недавно сказала Левину. И чем все обернулось…
— Велика беда, — махнул рукой Костик, перекладывая пакеты в одну руку.
Что же мама туда наложила такое? С нее станется и отправить чужого человека варенье драгоценной дочери завезти. И плевать, что оно тяжелое, и неудобно нагружать посторонних людей.
— Совсем распоясались эти чинуши. Чего тот упырь к тебе привязался? — продолжал расспросы Костя, выводя меня из лифта, забирая из дрожащих рук ключи, открывая дверь.
Я беспомощно развела руками, пытаясь вернуть хоть каплю самообладания.
— Самой бы понять. Зеркало треснуло… И Левин как с цепи сорвался. А еще что-то случилось возле дома этой ночью… Левин, он что-то у меня в квартире искал. В каждый угол сунул нос.
Страх постепенно отступал и хотелось разрыдаться от облегчения. Вместо этого я разделась и включила чайник. Такие простые, привычные действия, они сами по себе успокаивали.
— Ты мага еще и в квартиру пустила? — ужаснулся колдун и сам принялся осматривать мое жилище, отчитывая меня как маленького ребенка: — Как вообще так можно поступать, Соня? Неизвестно, что он здесь сотворил.
Колдуны и ведьмы были сильны тем, что имеют вокруг себя, а дом так и вовсе становился для нас самым священным местом, воплощением всей нашей силы… Но вопреки всему я так верила в справедливость Левина, что позволила ему расхаживать здесь.
Костя был совершенно прав, отчитывая меня. Но почему только он ведет себя так, словно имеет на это какое-то право? Неужели мама решила все же подобраться жениха под стать дочери и не размениваться на тех, кто не владеет колдовством? Но зачем Косте кто-то вроде меня?
— Ничего страшного не случилось, — тихо откликнулась я. — Мне не составит труда все исправить, а больше без ордера Левин ко мне не войдет. Не позволю.
На плечи навалилась такая усталость, что, кажется, я могла в любой момент упасть едва не замертво.
Зеркала трескаются к несчастью.
— И все-таки ты поступила слишком беспечно, — из комнаты сказал Костя и вышел ко мне на кухню. — Вроде бы пока все чисто, но, может, тебе стоит перебраться? Отвезти тебя к матери? Мне несложно.
От мысли, что придется провести рядом с мамой несколько часов, а то и дней, стало совсем уж дурно.
— Нет, — решительно заявила я. — Нет-нет-нет. Спасибо, но я справлюсь и сама. Это мой дом, здесь я в безопасности. Ты мне и так очень помог, утруждать себя не надо.
Таким ответом Костя, кажется, был удивлен, но хотя бы принял его, и мы попрощались.
Закрыв дверь за колдуном, я с облегчением выдохнула и сползла на пол.
За окном была непроглядная черная ночь, и такие же непроглядные черные мысли родились в моей голове. Никогда прежде у меня не появлялось желания вредить людям, своей силой и своей волей навлекая на кого-то беду, однако сегодня… сегодня захотелось открыть тот заветный сундучок, в котором, запертое на ключ, таилось зло.
Застигни ведьму врасплох — и она беззащитна. Но если же ведьма застигнет врасплох тебя — быть беде.
Меня учили не только прорицать, лечить и морочить, но и проклясть на смерть я могла тоже. И те слова, каждое из которых было смертью, остались со мной, ждали своего часа. Имя обидчика известно, и если сейчас провести обряд и вложить всю свою силу, страх и обиду, то Кирилл Левин скоро покинет землю. Не требуется волос или ногтей жертвы, если известно имя. Наверняка ведь Кириллом и крещен…