Не успел он об этом подумать, как ему вспомнился запах Синего Раздела и весна в Мартовской Дымке.
Он аккуратно посадил корабль, подождал, пока наземный экипаж не пришвартует его, и направился в корму освобождать генерала и его адъютанта. Ни тот ни другой не сказали ему ни слова и даже не посмотрели на него. Как только их отстегнули, они ринулись с корабля, словно ошпаренные. Альт Мер выбросил их из головы и все внимание перевел на то, чтобы выявить повреждения «Черного Моклипса» и распорядиться об их устранении. Он уже не думал об этом корабле как о своем. Скиталец с ним прощался.
Оказалось, что прощался он слишком долго. Не успел Альт Мер спрыгнуть с веревочного трапа на землю, как появился генерал с взводом солдат.
— Капитан Альт Мер, вы арестованы за невыполнение приказа старшего по званию во время боя. За это, думаю, повесят. Ну что, посмотрим, кто теперь главный? — Генерал попытался грозно ухмыльнуться, но у него не получилось, и он от досады густо покраснел. — Взять!
Ферл Хокен начал было спускаться с корабля с вооруженными матросами, но Редден Альт Мер жестом велел им оставаться на месте. Сняв портупею, он нарочно прошел мимо генерала и передал ее седому командиру взвода, с которым выпил не одну кружку эля и которого звал по имени.
— Увидимся вечером, Хокен, — крикнул он через плечо.
Он вдруг остановился и посмотрел на «Черный Моклипс». Он знал, что больше его не увидит. Это был самый лучший корабль, каким ему доводилось командовать, и, может быть, единственный. Альт Меру хотелось, чтобы новый капитан оказался достоин этого корабля, но он сомневался, что так случится. Как бы то ни было, он будет скучать по этому кораблю.
Альт Мер прошептал, обращаясь к боевому кораблю, как к женщине:
— Это было превосходно.
После этого, посмотрев мимо генерала на взводного, он равнодушно пожал плечами:
— Ну, веди. Предаю себя в твои руки.
Что бы ни думал обо всем этом деле командир взвода, свои мысли он оставил при себе.
Глава 5
Плоскорожий дородный сержант целый час пил в баре, устроенном в одном из задних помещений гарнизонной кузницы, и, наконец, решился подойти к Рыжей Крошке. Она сидела одна в тени за столиком у стены, и ее нарочитая отрешенность от происходящего вокруг ясно говорила, что приставать к ней не надо. Пять кружек назад сержант еще мог бы сообразить, что не стоит делать глупостей. Но его обида за вчерашнее унижение и количество выпитого, в конце концов, взяли верх.
Он грозно встал перед ней, стараясь впечатлить уже одними своими размерами.
— Мы кое–что еще не решили, Рыжая, — громко заявил он.
Все обернулись. Несколько солдат встали и тихо двинулись к выходу. Жена кузнеца, стоявшая за стойкой, нахмурилась. За стеной в жаркой кузнице стучали молоты и шипело в воде охлаждаемое железо.
Руэ Меридиан на сержанта даже не взглянула. Она неподвижно смотрела в пространство, обеими руками обхватив кружку с элем. Сюда она пришла, так как хотела побыть одна. Ей сейчас надо было быть в воздухе, но не было настроения. Ей так все тут осточертело, и мысли постоянно возвращались к родному побережью и дому.
— Ты слышишь? — резко спросил сержант.
Руэ Меридиан чувствовала, как пахнет сержант, как воняет у него изо рта, как воняет его немытое тело, его жирные волосы, его грязная военная форма. Ей было интересно, заметил ли сержант, до чего он дошел, живя в полевых условиях. Скорее всего, нет.
— Ты не много ли о себе возомнила? — Вероятно, из–за того, что она не отвечала, он становился все смелее. Он придвинулся еще ближе. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, бродяга!
Она вздохнула:
— Разве мало того, что я вынуждена тебя слушать и нюхать? Еще и видеть? Это уже слишком.
Сержант постоял, тупо глядя на нее. Неожиданно он выбил у нее из рук кружку и выхватил свою короткую саблю.
— Ты меня обманула, Рыжая! Никому это не позволено! Гони деньги назад!
Руэ Меридиан откинулась на спинку стула и подняла глаза. Бросив беглый взгляд на сержанта, она снова отвернулась.
— Я тебя не обманывала, сержант. — Она мило улыбнулась.— Ты бросал настолько плохо, что тебя и не надо было обманывать. Если когда–нибудь научишься, тогда, может быть, и придется.
Бородатая физиономия сержанта перекосилась от бешенства.
— Отдавай мои деньги!
Словно по волшебству, в руке у нее появился нож. Сержант тут же отступил.
— Я все потратила. Все, до последней монеты. Начнем с того, что денег было немного. — Она снова на него посмотрела: — В чем дело, сержант? Уже час тут пьешь, значит, ты не на мели.