Оказывается, что стоило мне забрать гримуар и улететь, как со стороны городской площади донеслось немузыкальное подвывание.
– Я-то конечно окошко открыла, высунулась, чтобы поглазеть, – с трудом сдерживая смех рассказывала девушка. – Смотрю, а там Федька, ну тот что сын купца, решил признаться в любви дочке мэра. Купил букет, принес огромную трубу и как давай орать в нее под окнами мэрии.
– Погоди, почему под окнами мэрии? – поразилась я такой алогичности чужого поступка. – Он же в любви дочери признавался, а не лично мэру Гудворду.
– В тот-то и дело, что ей он серенаду спел под окнами еще вчера. Говорят, что перебудил в процессе половину улицы и переполошил всех собак. Дочка прониклась, а вот господин Гудворд – не очень. Он аж в пижаме на улицу выскочил, чтобы его, мерзавца такого, прогнать.
Со слов тихо подхихикивающей Розетты предприимчивый юноша решил не отчаиваться и за день сочинил новую серенаду, где перечислил все свои самые положительные качества и подробно описал то, как хорошо рядом с ним заживет единственная кровиночка мэра.
Рифмы после такой самоотверженной работы в серенаде значительно поубавилось, мелодия тоже не порадовала слушателей разнообразием, но сын купца решил, что все недоработки компенсирует его харизма помноженная на пробивной талант и отправился на штурм главного административного здания Доротивилля.
Возомнил себя бесстрашным, короче.
Мэру Гудворду это естественно по душе не пришлось. Сперва он по пояс высунулся из окна и так орал, что обязательно вывалился, если бы не верный Гарри Личман, страховавший его за ремень на штанах.
Сообразив, что громкие попытки призвать юношу к тишине и порядку ни к чему не приводят – Федька продолжал самозабвенно голосить в трубу, доведенный до ручки мэр Доротивилля выскочил на улицу и пошел на дочкиного воздыхателя в рукопашную.
Федька струхнул и попытался скрыться с места преступления, мэр кинул за ним, и тут по главной улице помчались здоровенные быки, невесть как оказавшиеся в столь поздний час на улицах города.
Мужики заорали, схватились за руки и в едином порыве вскарабкались на уличный фонарь, где проторчали почти полчаса пока Гарри Личман не догадался сбегать за стремянкой.
На той части рассказа, где благополучно спасенные с фонаря мэр с Федькой отправились в таверну, Розетта уже хохотала в голос, то и дело хватаясь за колышущийся от смеха живот и подвывая от избытка эмоций. Я же ограничилась широкой довольной улыбкой, хотя внутри все тоже приплясывало от восторга и сгибалось пополам от комичности и абсурда ситуации.
После такого мое настроение скакнуло вверх. Дав Розетте поручение поскорее закончить сбор информации по любовным романам, я вышла проводить девушку на крыльцо и замерла от удивления.
У калитки стоял Корвус Кей. Рядом виновато топтался Николас. В руках первого был шикарный букет и перевязанная коробка из-под обуви, в руках второго – искупительный тортик.
Глава 4. В которой с ведьмой флиртуют
– Ну… я пойду? – уточнила Розетта, кося на меня взглядом.
Еще раз оглядев подозрительных светлых с интересными дарами оценивающим взглядом, я решила, что в случае чего справлюсь сама, величественно кивнула, отпуская помощницу обратно в город к любовным романам.
Розетта прошлась по дорожке, открыла калитку и поздоровалась со светлыми. Те разошлись в стороны, давая пышнотелой девушке дорогу, как волны перед заклинателем водной стихии, и вновь встали плечо к плечу.
Судя по решительным позам стоять возле калитки эти двое вознамерились до победного, то есть ровно до того момента пока черная ведьма немного оттает и выйдет к ним. Но я продолжала молча стоять на крыльце со скрещенными на груди руками и подозрительным прищуром.
– Саманта, здравствуй, – не выдержал Корвус. – Можно тебя на одну минуту?
Я изобразила задумчивое раздумье, выждала пока Розетта скроется из виду и только тогда медленно спустилась с крыльца, вышла за калитку и обвинительно глянула на Корвуса.
– Только не говори, что уже задолбался и хочешь вернуть его назад!
Николас поперхнулся воздухом от негодования, а вот Корвус Кей остался спокоен и доброжелателен. Еще и широко улыбнулся в ответ на мою колкость.
– Вообще-то я хотел вернуть только туфли, – сказал он с едва уловимой ноткой сарказма. – Николас пришел поблагодарить тебя за заботу и взять свои вещи.
– Вот, – буркнул ученик, фактически впихивая мне в руки коробку с тортом. – Спасибо, что приютили.
Я подумала было случайно уронить подношение на лицо Николаса, мол простите, я сегодня такая неловкая ведьма! Но в последний момент кинула взгляд на прозрачную крышку, за которой скрывался украшенный живой клубникой торт, мысленно облизнулась и передумала.
Нечего переводить столь ценные продукты на светлых недорослей.
Съем сама назло всем врагам.
– Иди, – разрешила я, показывая на калитку. – У тебя десять минут на сборы.
Мальчишка с обиженным сопением убежал в дом, а я выразительно посмотрела на Корвуса и протянула свободную руку.
– Мои туфли.
Но светлые колдун поступил прямо скажем нетипично. Вместо того, чтобы кинуть в меня коробкой, отбиться зажатым в руке веником от брошенного в спину проклятья и дать деру на светлую территорию, этот беспечный самоубийца взял мою ладошку, перевернул и поднял к губам.
Быстрое касание губами, которое я даже не почувствовала. Зато после кожу словно обожгло холодным ветром и приятно закололо.
Вырвав руку, я зачем-то прижала ее к груди и сердито посмотрела на Корвуса.
– Давай без дешевых любезностей.
– Думал тебе такое нравится, – улыбнулся колдун, явно довольный собой.
– С чего бы это? – поразилась я.
– Ну ты же любишь любовные романы.
– Да кто тебе сказал… – начала я и осеклась. – Ааа! – мрачно выдохнула, вспомнив, как многострадальная сумка дала трещину в самый неподходящий момент и книги буквально выпали под ноги к светлому.
Вот стоит только один раз совершить глупость и все! Хана твоей безупречной репутации черной ведьмы.
– Корвус, ты вообще зачем пришел? – разозлилась я. – Туфли отдать? Так отдавай и топай к себе.
Светлый сделал шаг, нарушая мои личные границы, наклонился вперед и провокационно уточнил:
– И ты даже не посочувствуешь? Не спросишь, как моя рана?
– Хорошо выглядишь. Молодец, что не сдохла. Достаточно сочувствия? – съехидничала я.
– Хотелось бы чего-то большего.
– Ну извини! Чего-то большего от черной ведьмы ждать бессмысленно.
Корвус на секунду замер, глянул на меня с нескрываемым интересом и внезапно улыбнулся. Не знаю, что он подумал в эту секунду, но я вдруг решила, что у нее просто омерзительная улыбка с явно колдовским эффектом. Такая отвратительная и ужасная, что меня аж в жар бросило и сердце заколотилось сильнее. Ну явно же магичил, светлый гад!
– Это тебе, – тихо и как-то вкрадчиво сказал Корвус, протягивая пышный букет, перевязанный широкой лентой. – Спасибо за то, что спасла мне жизнь. И спасибо за туфли. Без них я бы не выжил.
– О, так ты получается дважды у меня в долгу? – возрадовалась я, забирая цветы.
– Один, – не согласился Корвус, наблюдая за тем, как я утыкаясь носом в цветы и с удовольствием втягиваю нежный аромат. – Или ты не забыла о том, как я спас тебя от защитного контура?
– Ой, Корвус. Нельзя быть таким мелочным! – поморщилась я. – Ты же светлый! Что люди-то подумают?
– Люди подумают, что я околдован очаровательной ведьмочкой и не отдаю отчет в том, что делаю.
Так, я не поняла! Он со мной флиртует или просто отвлекает внимание от копошащегося в доме ученика?
Подозрительно прищурившись, я сделала два торопливых шага назад, увеличив расстояние до светлого, и мысленно потянулась к дому.
Тот отозвался тихим скрипом петель, сквозняком на чердаке и тенями в углах. Демон в подвале поднял голову и чутко прислушался. Прикрытый одеялом сундук в углу радостно потянулся на встречу, ожидая подпитку магии. Гримуар обиженно закопошился в нижнем ящике комода.