Внезапно, тишину вспорол грохот. Герда подняла голову и насторожила уши: что происходит? Распахнулась входная дверь и из дома выскочили два кота: большой и маленький. Следом появился Осип Федорович с веником в руках, с воинственно встопорщенной бородой и, злобно сплюнув себе под ноги, пробурчал что-то вроде: "Синбирка их побери". И, уже обращаясь к Таньке сообщил:
- Все цветы с окна поскидавали, землей весь пол усыпали, горшок один разбили, фиалки твои погубили! - и, вскидывая веник на манер казацкой шашки, погрозил котам, удобно усевшимся на верхушке старой яблони: - Ух, я вас, аспиды!
На котов, впрочем, это не произвело ровно никакого впечатления. Им было видно весь околоток.
После тирады домовой хлопнул дверью, скрываясь в доме.
Танька и Герда переглянулись. Собака, осуждающе двинув бровью, скосила глаза на котов, но больше никакого участия не проявила. Ей не было дела до фиалок. Они почти не пахли, и совсем ничего не делали. А вот коты делали. И котам часто перепадало от домового. Строгого Осипа Федоровича Герда слегка опасалась, и даже немного слушалась. Потому что Танька так велела.
А Танька, продолжая развешивать белье, слушала, как Осип Федорович сметает землю, водружает попадавшие цветочные горшки на исконное место, и грозит котам всеми карами, какие только мог придумать.
Герда снова уложила морду на скрещенные лапы. Коты обозревали окрестности с макушки старой яблони. Снег посыпал чаще. Танька развесила белье, вытряхнула из тазика остатки воды, и ушла в дом, помогать Осипу Федоровичу.