— Устроюсь-ка я в эту баронскую дружину. — хитро прищурился Басмиони.
— Витторио!..
— Молчи, женщина. Нам нужен свой человек в их тылах. Не ты же к ним наниматься пойдешь?
— Я пойду. — решительно тряхнула головой я. — Сэр Готфруа предлагал мне рыцарские шпоры. А оружием вы, сигнор сержант, меня пользоваться учили.
— Да вот научил ли? — задумчиво спросил он.
— Заодно проверим. — ответила я.
— Нет, милая. — вздохнула фрау Хельга. — Тебя к магам близко не подпустят. Да и права ты была, когда говорила де Роже, что не поймут его, коли он бабу рыцарем сделает. Пускай идет Витторио. К тому же, как я поняла, этот ваш фон Блонд совсем не в восторге от того, что приходится кусок домена святошам отдавать.
— Значит, попытаюсь устроить Лоли и Бер Хенну побег. — подвел итог нашей беседе Басмиони. — А пока давайте-ка спать. Утро вечера мудренее.
— Сбежать им будет — не джигу станцевать. — заметила моя наставница. — Мы тут тоже в окрестностях поглядим, может чем поможем.
— Почему именно джигу? — удивилась я. — Это ж бритский и эйрский танец.
— А Лоли на Эйре и жил, до того как за нами подался. Говорит, каждый праздник с местными отплясывал. — зевнула фрау Хельга.
…маг танцует менуэт
Non nobis Domine, non nobis,
sed nomini tuo da gloriam.
Девиз ордена Храма
Следующим утром у ратуши, неторопливой походкой вразвалочку, появился невысокий, но крепкий и кряжистый мужчина чуть старше средних лет, с непокрытой лысиной и торчащими на простецком лице рыжеватыми усами. Облачен он был в легкую бронь из сукна, с наклепанными на него изнутри стальными пластинами поверх легкой же кольчужки с рукавами до локтя и короткие, прикрывающие лишь предплечья, наручи. За спиной его висел миндалевидный щит, а на поясе болтались меч-бастард и простой шлем без бармицы. Кольчужные перчатки этот человек положил в шлем, словно рыбу в котел для ухи.
Смерив долгим взглядом двух, стоящих у входа, дружинников фон Блонда, он презрительно усмехнулся, сплюнул сквозь зубы на землю, и только после этого обратился к ним.
— Эй, дерёвня, это вы что ли баронская дружина?
— Шел бы ты своей дорогой, человече. — мрачно посоветовал один из дружинников, молодой парень едва ли давно начавший бриться. — А то мы ведь и накостылять можем.
— Кто? Вы? Не смеши мой почечуй, он от смеха сейчас лопнет. — фыркнул коротышка. — Я воевал в италийских бандах еще когда твой отец только собирался обмусолить взглядом твою матушку.
— Ветеран? — хмыкнул второй, лет тридцати, дружинник, с рубцом на правой щеке.
— А то! — подбоченился лысый.
— И чего тебе надо, ветеран… больших и малых грабежей?
— Капитана вашего надо. — ухмыльнулся шутке Басмиони (кто б еще это мог оказаться?).
— Да ты никак в дружину Его Милости решил поступить, дедушка? — делано изумился первый стражник. — Нам рухлядь не требуется.
— Хочешь сказать, что берут только таких молокососов как ты, которые не то что войны, голой титьки не видали? — парировал италиец.
— Ладно, Эмиль. — поморщился дружинник со шрамом. — Доложи герру Гудериану.
И махнув Басмиони рукой добавил:
— Подходи. Как тебя звать-то?
— Витторио. — тот поднялся по ступенькам и остановился рядом с дружинником в вальяжной позе.
— А я Мартин. Тебя откуда к нам занесло?
— С Фландрии. — пожал плечами бывший сержант. — Пару годочков назад осел в тамошних местах, обженился… Да, вишь ты, овдовел, а детей так и не нажил, вот и решил податься в охрану каравана до ваших мест. Продал домишко, да отправился.
— Мог бы еще раз жениться там же. — покачал головой Мартин. — Или прогулялся до пфеннига?
— Пиво там уж дрянное больно, чтоб оставаться. — хмыкнул Басмиони, доставая из-за пазухи баклажку. — Да и самые грудастые девки где, а? В Аллюстрии!
Витторио ткнул Мартина локтем в бок и хрипло расхохотался.
— Глотнешь? — Басмиони встряхнул флягой. — Винишка-то?
— Не. — помотал головой Мартин. — На посту нельзя. У нас с этим строго.
— Поди ж ты! — удивился италиец. — В занюханной баронии правила как в папском войске?
— Хуже. — мрачно сообщил дружинник. — Как у братьев-рыцарей.
— Тю-у-у-у. — присвистнул Басмиони. — Нет, вы это слышали? Оно мне нравится. Впрочем, значит и порядку больше. Если ваш капитан еще и человек справедливый, то служить можно. А надраться я и в увольнении успею.
— Справедливый, не сомневайся. Строгий, но зазря никому нигде хвост не прищемляет.