– Ой, извините, не предупредила я вас, это мы тут собирались, да так тут и оставили.
И она помогла мне подняться.
– А куда вы собирались? – удивленно поинтересовалась я, разглядывая количество собранных вещей. Впечатляло.
– Как куда, завтра ж летнее равноденствие, вот и увозят по утру мужья нас из долины, чтобы ненароком… – тут она всхлипнула, осела на пол и разрыдалась, я испуганно бросилась ее поднимать.
– Ну что вы. Не надо плакать, – дальше я продолжить не успела, так как меня схватили и крепко к себе прижали.
– Вы правда сможете помочь, я не могу допустить даже мысль о том, что мой муж, или сын погибнут, – слезы хлынули с удвоенной силой.
Я постаралась вложить в свой голос как можно больше спокойствия и уверенности.
– Я знаю, как снять проклятие, и я обещаю вам. Что завтра оно будет снято, но мне нужна ваша помощь, – ласково закончила я, поправляя локон, упавший на ее симпатичное лицо.
– Я сделаю все, что угодно, только скажите.
– Тогда просто успокойтесь, вытрите слезы и ни о чем не переживайте, поверьте, мне это очень сильно поможет, да и ваш муж с сыном врят ли захотят видеть вас всю заплаканную.
Она слабо улыбнулась. И принялась вытирать слезы. Я вежливо встала и отвернулась. Все ж понятно, женщина вся на нервах уже который год.
– Пойдемте, Лиса, я покажу вам сына.
Я прошла за ней в хорошо освещенную горницу и увидела лежащего на кровати мальчугана лет семи, значит, родила она его еще во время последней войны, большая редкость среди грауров. Он весело улыбнулся матери и попытался встать, но его лицо застыло, и он лег обратно. Мать тут же к нему подбежала, хлопоча над ребенком, но я выставила ее за дверь, сказав, что мне нужна тишина и покой. Пришлось ей согласиться.
– А вы колдунья, – в глазах паренька стоял живой детский интерес.
– Да, и сейчас буду колдовать.
– а меня нельзя заколдовать, я граур, – похвастался он и все-таки дернул меня за волосы. Волосы я отобрала и сообщила, что на таких маленьких как он волшебство очень даже действует. Он удивился и затих. А я закрыла глаза. Болячку я обнаружила довольно быстро, он засела в области груди и представлялась мне черным пятном на алом фоне. Я довольно быстро ее удалила, не очень понимая, что это было.
– Ты где эту гадость подцепил?
– На болоте, я думал, пройдет, а она не проходит.
Так, видимо не получится у меня последний день (ну предпоследний) в своей жизни провести в раздумьях и медитациях. То есть просто лежа на травке.
– А ну-ка поподробней.
– А чего там подробнее, сказал паренек, уже соскакивая на пол – мы с ребятами недавно пошли ночью на болото. На спор, кто храбрее, а то там в последнее дни что-то выло, но что именно – никто не знал, а отец ходил, но ничего не нашел. Ну мы и пошли вчетвером. Темнотища, аж жуть, по краям тропинки начали вылазить человеческие руки, … и ноги, – подумав, добавил паренек, я скептически хмыкнула, но промолчала, – но мы шли, пока на нас не полезла эта воющая тень.
– Так, а вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.
– Чего там подробнее, – удивился мальчишка. И вытащил из печки большой пирожок с капустой, который тут же начал есть, я тут же изошла слюной, с гастрономическим интересом поглядывая на печку. – Ну, она выла, а потом вдруг выскочила из-за поворота и столкнула Нарта в трясину, он еле оттуда выбрался, а потом вспышка, и я очнулся уже здесь, мама сказала, что меня друзья принесли. – он съел последний кусочек пирога и снова полез в печку, я боролась с ильным желание к нему присоединиться, как вдруг открылась дверь и вошла его мать. Увидев сына здоровым, и уже что-то жующим. Она тут же радостно заключила его в объятья. Он сопротивлялся, но против материнской любви особо не попрешь – зацелует.
– как же мне вас благодарить?
– Да, … в общем, меня бы покормить, – смущенно заявила я.
Меня накормили, и напоили, и даже в дорогу дали пол пирога с капустой (здорового, как моя голова), я даже не сопротивлялась. Более того, я попросила отпустить со мной парнишку, которого, кстати, звали Мишкой, что бы он отвел меня на болото и показал ту самую тропку. Парень обрадовался возможности смыться из дому, а мать особо не возражала, хотя отпустила ненадолго.
Всю дорогу меня заставляли показывать фокусы, и я покорно творила светлячков, проводника и двух цветочных фей. Феи тут же передрались за какой-то цветок, а сунувшемуся в их разборки Мишке, еще и синяк на лбу поставили.
– А чего это они такие злые? – удивился тот, потирая синяк.
Я усмехнулась.
– Они не злые, просто вредные, поэтому творить я их особо не люблю, неприятностей – не оберешься.
К сожалению, на этом урок магии не окончился, а вскоре к нам прибилась вся окрестная детвора «посмотреть на чудеса». Я покорно чудеса показывала. Но после того. Как мы шли уже часа два, начала подозревать, что меня водят кругами, чтобы потянуть время. Я шикнула на ребятню, и заявила, что больше колдовать не буду. Дети разочарованно разбежались. А Мишка уже минут через пять довел меня до болото, и показал тропку, которая его пересекала. А потом смылся домой, чтобы не получить заслуженного нагоняя. Я осталась на мечте. Недалеко квакали лягушки, зудели комары, было мокро и что-то чавкало. Не люблю болота. Пометив магией тропу, я развернулась и пошла домой, предварительно вызвав поисковика. Самой, как я подозревала, домой мне надо было добираться намного дольше. К дому я вышла через час. А вскоре уже сидела на кухне и готовила себе чай, кипятя воду в котелке. Потом я забралась с ногами в кресло у камина и прихлебывая горячий чай, смотрела на саламандру, резвящуюся в пламени. Изя сидел на полу рядом и тоже с большим интересом следил за ящеркой. Я дала ему пирога, а он поделился дохлой мухой, которую приволок из-под шкафа с посудой. Я приняла этот ценный подарок, и мы вновь стали смотреть на пламя. Где-то через час вернулась счастливая Мира, и, застав меня на кухне, почему-то смутилась.