Фей как раз облетал свою благоухающую цветочную лавку и любовно протирал листочки каких-то экзотических растений. Завидев Люсика, он замер в изумлении. Но потом опомнился, поправил висящую на боку, словно шпага, палочку, деловито тряхнул прозрачными крылышками и заговорил на певучем наречии волшебного мира:
– Оэйра, инарэ он мио! Онустэльмэнсэ?
Люсик чуть не расплакалась от досады. Ну отчего она до сих пор не сумела хорошо выучить этот язык?! Как теперь, спрашивается, отвечать?! Встретить живого фея и ни о чем не расспросить его?! Позор!!!
«Вот же ж, придумали себе язык! – обиделась на феев юная ведьма. – Нет, чтоб на русском говорить, или уж, на худой конец, на доступном всем людям телепатчисеком общечеловеческом. Это же не языки, а сплошное удовольствие! Их учить не надо, мозги и так их знают! Ну, то есть, конечно, наши, человеческие мозги… »
В Академии Волшебства волшебномирский учили только с седьмого года обучения. Это действительно был довольно сложный язык… Нет, понимать его Люсик, примерно, понимала – не зря же все-таки была дочерью волшебников. А вот, как правильно отвечать, не знала…
– О, несовершеннолетняя барышня, оказавшаяся одна в городе! Вы заблудились? – повторил вопрос фей.
Люсик несколько раз отрицательно помотала головой, и тут же с ужасом вспомнила, что у феев, как и у жителей Болгарии реального мира, все наоборот: утвердительный кивок обозначает отрицание, а отрицательное мотание головой – согласие.
– Ойхонайте, ажке! – посочувствовал фей, что означало: «Еще и глухонемая бедняжка…» – Антэн интэн он мои! – предложил он. Люсик, в конец, растерявшись, в панике замотала и головой и обеими руками и даже одной ногой. Фей собирался немедленно отправить Люсика домой. Он уже даже потянулся к волшебной палочке…
– Нет-нет, вы неправильно поняли, не надо меня домой, я с таким трудом пробралась сюда! – затараторила Люсик, помня о могуществе волшебных палочек феев. Одного взмаха было бы достаточно, чтобы отправить Люсика восвояси…
Фей в ужасе скривился, захлопнул крыльями уши и нырнул куда-то вглубь своей лавки.
«Они не переносят звук речи реального мира!» – Люсик тут же вспомнила урок, на котором рассказывали об удивительном волшебном народе феев, – «При них можно говорить только на Волшебноязе… А еще они очень ранимы и обидчивы…»
– Оуэнамо! Эйдорукаста! Интэрэндо! – уже сокрушался бедный фей. Голос его теперь доносился откуда-то из недр лавки, а экзотические растения, мелко трепеща и попискивая, сворачивали листья в трубочки.
«Кажется, из-за меня теперь будет ужасный конфликт!» – с ужасом подумала Люсик и тут же узнала о себе много нового.
Всхлипы обиженного фея поведали целую историю. Оказывается, он первым из своего народа решил последовать примеру множества существ Волшебного Мира и переехать в человеческий город. Слух о том, что Волшебгород объединяет народы, каждому находит место и с каждым поступает по справедливости, даже почти подтвердился. Волшебное Правительство, состоящее из самых могущественных человеческих волшебников, не только позволило фею поселиться в городе и открыть свою цветочную лавку, но и пригласило его заседать на всевозможных важных совещаниях. Оказывается, Верховные люди-волшебники хотели объединять усилия всех народов Волшебного мира, чтобы уберечь этот мир от напастей и возможных нападок реальности.
О, изначально фей был в восторге от жизни в Волшебгороде! Его уважали, к его советам прислушивались. Целебные ароматы его цветов и омолаживающая пыльца, которую он перекупал у эльфов, пользовались огромным спросом… Все шло великолепно, пока фею не встретилась Люсик – нахальная девчонка с торчащими косичками, нарочно втерлась к фею в доверие, прикинувшись глухонемой. Зачем? Да чтобы потом, когда несчастный фей не будет ожидать никакого подвоха, атаковать бедные уши фея какими-то ужасными звуками…
– Немедленно сворачиваюсь! Бросаю все! Еду на родину! И всем расскажу, как ужасно обращаются с феями в человеческом городе! – причитал фей.
Дело явно принимало серьезный оборот. Не дожидаясь, пока к месту происшествия явится какое-нибудь общество защиты прав феев, Люсик послала телепатический вызов наставнице. И тут же получила страшный нагоняй.