Два часа я думала и караулила. И наконец изловила мальчишку, который часто помогал на складе и за мелкую монетку с радостью рассказал о том, что там можно купить. А ещё о том, что завоз нового товара ожидается завтра, поэтому господин Никлас целый день будет не в магазине, а на речной пристани.
Ещё два часа я бегала по другим торговцам и наводила справки.
А вечером отправилась искать Колина. Выступила из темноты, поздоровалась и спросила:
— Тебе очень нужен этот посох? Если «да», это обойдётся в сорок золотых или чуть дороже.
Он прищурился и навис надо мной:
— Ты пытаешься отвертеться или у тебя на самом деле есть план?
— Встречаемся завтра утром у трапезной. Деньги держи при себе и не занимай ничем день!
Он усмехнулся:
— Смотрю, ты не из пугливых. Но если обманешь — берегись!
План мой зиждился на том, что свежие устрицы в бочках долго не хранятся. А как раз недавно супруга Никласа по случаю закупила с хорошей скидкой целых десять бочек… которые почему-то застряли на складе. В общем-то несправедливо, потому что сейчас у других купцов такого товара не было — я специально наводила справки. И следующий корабль, на котором могли оказаться устрицы, прибывал только через неделю.
С другой стороны, завтра сам Никлас и его жена будут в разных концах города — она в магазине, он на приречной пристани. И если каждый из них продаст те самые бочки, все десять штук, с жёстким сроком доставки, то вместе получится двадцать бочек, и выполнить такой договор они никак не смогут, потому что больше устриц в данный момент ни у кого нет.
И последнее, в Уставе Торговой Гильдии имелся отдельный пункт о недопустимости двойной перепродажи товара, причём наказанием за такое мог стать не только большой штраф, но даже исключение из Гильдии.
Исключать я никого не рвалась, не заслужил Никлас такое, но, с другой стороны, зачем магический артефакт торговцу? Дома в угол поставить? Шляпу на него вешать? Так к чему вредничать? Пусть продаст — и разойдёмся миром.
Утром я зевала, а ноги гудели — всё же вчера набегалась я знатно.
Добрая Терри сочувственно протянула мне конфету, а Элвина в обычной манере фыркнула и отвернулась. Ну, хоть молчит, и на том спасибо.
После завтрака я вышла из трапезной и стала ждать. По небу бежали облачка, над лужайкой порхала пара бабочек… Я уже чувствовала, что сейчас усну, когда наконец появился Колин. Подошёл, сунул руку в карман — там зазвенело.
— Ну?
— Баранки гну! — столь же вежливо откликнулась я. — Пойдём на скамейку, расскажу, что задумала. И нам понадобится помощь, ведь тебя Никлас наверняка в лицо знает?
— Издеваешься?
— Не ершись. Просто садись и слушай. Только пообещай мне, что больше необходимого вреда мы не причиним. Дай слово дворянина и мага.
— А если не дам?
— Тогда я займу деньги у кого-нибудь ещё, а тебе принесу посох. Но ты никогда не узнаешь, как я его получила.
Думал Колин недолго. Искоса взглянул на меня, вытянул вперёд руку с раскрытой ладонью и произнёс:
— Даю слово мага и дворянина, что не нанесу торговцу Никласу вреда сверх необходимого.
Над ладонью вспыхнуло пламя — и погасло.
Как интересно — это что, ритуал такой?
Следующие несколько минут Колин слушал и задавал вопросы. Потом предвкушающе потёр руки и спросил:
— В чём именно моя роль?
— Ты обеспечиваешь обе сделки деньгами и отвечаешь за то, чтобы сразу после продажи устриц женой бочки увезли со склада.
— И куда я дену потом столько устриц?
— Пожертвуй трапезной? — предложила я.
Дальше мы разыграли всё как по нотам. Ален отправился на речную пристань, а я — в магазин. Сложнее всего оказалось уговорить жену Никласа поставить печать и подпись на договоре о продаже, но женщина так хотела избавиться от опостылевших бочек…
Потом настал момент, когда мы уже потратили сорок золотых и стали гордыми владельцами чертовой уймы грозящих испортиться моллюсков, а посох по-прежнему маячил где-то за горизонтом. Я нервничала. Такой прорвы денег я не то что за всю жизнь в руках не держала, но, наверное, до самой смерти заработать не смогу. А вдруг всё сорвётся?
Совершенно неожиданно поддержал меня Колин:
— Если не выйдет, всё равно это была хорошая попытка.
Я с удивлением посмотрела на него…
Но вышло. Потому что подписанный договор, который невозможно выполнить, — это сила. А два подписанных договора на один и тот же товар — уже мошенничество, даже если правая рука продавца просто не ведала, что делает левая. В конце концов, это же его руки? И спасти в этом случае от последствий могло только мировое соглашение с покупателем, чтобы тот не подавал жалобу.