– Дэвид, дорогой, вы говорите полную чушь! Что это за высокопарный вздор! Какую войну?
– Войну между нами. Я стараюсь избежать этого.
– Ох, какие образы! Я и в мыслях не имела…
– Если вы не имеете, так Винс имеет.
– У меня, знаете ли, есть много разных хороших мыслей, – сказал Винс, спокойно разглядывая Марион, – которые, несмотря на свою болтливость, я держу при себе. Марион, лапочка, я был бы на твоем месте чуть поосторожнее. Ты думаешь, что Дэвид тебе больше не нужен. Ты думаешь, что он не посмеет выдать тебя. Ты как сумасшедшая несешься по очень тонкому льду, любовь моя; но будь осторожнее. Я предупреждал тебя однажды, что ты никогда не умела думать на два шага вперед.
– Кстати, раз уж мы заговорили о сумасшедших, – бросила Марион, – здесь таких немало. Майкл, скажите еще раз этим беднягам! Был здесь кто-нибудь, когда вы сюда спустились?
– Нет, Марион, никого не было.
– Кто-нибудь нападал на вас, дорогой Майкл?
– Нет! Нет! Нет! И никаких синяков на моей шее нет!
– Если кто-то хочет добраться до истины и рад поверить, что я хочу того же, – тоска, звучавшая в голосе Марион, походила на страдания ангела во плоти, – то это совсем не так трудно. Вот в чем суть! Вы должны понять, что это так. И если вы не понимаете этого, то вы – кучка дураков! Мистер Эббот, неужели и вы мне не верите?
– Эббот… – с некоторым усилием начал Гарт.
– Если вы мне помешаете… – взвизгнула Марион.
Их голоса прозвучали одновременно и отразились от каменных стен. Майкл так и стоял позади стола. Винс опять уставился в пол.
– Слушайте меня, вы все, – сказал Каллингфорд Эббот.
Сразу наступила тишина.
Опять вытащив из рукава носовой платок, Эббот приложил его ко рту, потом вытер лоб. Он явно колебался: подошел к арке, словно собирался уйти, потом вернулся.
– Двадцать четыре года назад, – заявил он, – я заявлял, что не растеряюсь в любой ситуации. И вот я в растерянности. Я не бог. И, несмотря на все мои громкие заявления, не всесилен. Гарт, Твигг сообщил мне кое-какие новости.
– Да?
– Дознание по поводу убийства Глинис Стакли пройдет завтра в фэрфилдской ратуше. Вы об этом знали?
– Нет, конечно. Что имеется у полиции?
Эббот отправил платок обратно в рукав.
– Не могу точно сказать. И полагаю, что Твигг мне не скажет. – Черты его лица заострились. – В принципе, до знание могут отложить. Но, учитывая настроение Твигга, они могут выдвинуть обвинение против леди Колдер и настаивать на ее аресте.
– И в таком случае суд последует скоро?
– Опасаюсь, что да.
– А Майкла не будут допрашивать в качестве свидетеля?
– Фу-ты! – гипнотически блеснул монокль. – Делишки этого молодого человека с Глинис Стакли не имеют отношения к убийству, с юридической точки зрения по крайней мере. Хэла Омистона тоже не вызовут, если уж на то пошло, так же как и миссис и мистера Боствик, даже если они что-нибудь знают. Единственным свидетелем будет сама леди Колдер. И, вероятно, вы, как обнаруживший тело.
Казалось, тени в гроте сгустились еще больше.
– Вот что я хочу сказать. – Эббот сделал неопределенный жест рукой. Гарт, есть у вас какие-нибудь аргументы, кроме психологических? Если бы в данный момент вы получили возможность дать показания в интересах леди Колдер, вы могли бы отвести от нее обвинение в преднамеренном убийстве?
– Нет, не смог бы. Многое из того, что говорит Твигг, возможно, правда.
– Значит, грубо говоря, вы все это время валяли дурака?
– В данный момент я совершаю нечто худшее.
По лицу Марион скользнула улыбка, едва заметно вздернувшая уголки ее губ, и тут же исчезла. Но Винс Боствик ее заметил. Как и Эббот.
– В самом деле, – жестко сказал Эббот, – я надеялся… – Он умолк, но через мгновение заговорил снова. – Послушайте! – заявил он. – В той дуэли, которую затеяли вы с Твиггом, оба вы нападаете и парируете удары вслепую. Ни о чем не говорилось прямо. И все же я следил за вашей дуэлью, как мне представляется, достаточно долго, чтобы…
– Что?
– Как раз перед тем, как вы покинули зал, Твигг спросил вас, что бы вы предприняли на его месте. Вы посоветовали ему прочитать роман «Чьей рукой?». Помните?
– Конечно.
– Но это вам не поможет. Я читал эту книгу. Мнимая ведьма, поймавшая в ловушку и одурманившая человека много старше себя, никакая, конечно, не ведьма вообще. Она не виновна. Ее «невозможные» преступления – просто трюки, придуманные настоящим убийцей, другой женщиной с холодным и острым умом, которая пыталась переложить вину на первую. Я спросил Твигга, что он думает о вашем заявлении. Твигг сказал, что согласен с вами.
– Твигг согласился со мной? – недоверчиво отозвался Гарт.
– Да, и он записал в свой блокнот несколько слов из последней главы романа. Я постараюсь их воспроизвести. – Эббот сосредоточился. – «Я не добилась цели, – сказала убийца, – хотя могла бы. Это – вопрос закона. Никто не вправе обвинить вас в преступлении, не объяснив, каким образом вы могли его совершить».
Гарт опустил голову. Он не видел ни Марион, ни Винса, ни Эббота. Твигг загнал его в угол, воспользовавшись слабым местом его аргументации.
– Ну что, мой мальчик? Эти слова есть в книге?
– Есть.
– Прав ли Твигг со своей стороны, хоть в какой-то мере? И если прав, чем вы собираетесь опровергать обвинение?
– Не знаю. – Гарт поднял глаза. – Господи, помоги! До сих пор не знаю. И все же, пока не поздно, я должен найти выход.
Глава 16
В наступающих сумерках прекрасного июньского вечера поезд пришел на вокзал Чарринг-Кросс. Дэвид Гарт вышел с вокзала и собирался подозвать такси, тогда еще казавшееся непривычным новшеством.
Он погрузился в знакомую атмосферу: тот же запах нагретой древесины, те же отблески заката над Трафальгар-сквер, ровный гул движения, нарушаемый лишь звяканьем колокольчиков да гудками случайных машин.
Но сейчас Гарт пребывал совсем не в том настроении, что четыре вечера назад.
Был понедельник, 17 июня. Проводник тащил за ним тяжелый чемодан и шляпную коробку: его багаж из «Кавалера и перчатки». Он даже не надел вечерний костюм. На нем был тот же цилиндр и сюртук, в которых он в полдень присутствовал на дознании в Фэрфилде.
Дознание. Да.
В этих сумерках все казалось немного нереальным, и Гарт не удивился бы, если б инспектор Георг Альфред Твигг окликнул его снова. Возможно, еще не поздно. Но пока он видел лишь магазины на той стороне площади, «Голден-Кросс» и отель «Морлис», обращенный фасадом на Трафальгар-сквер.
Двигатель автомобиля ожил и затарахтел, когда водитель провернул стартовую ручку. Носильщик бросил багаж Гарта на сиденье рядом с шофером.
– 316, Харли-стрит.
– Хорошо, сэр.
Сидя позади водителя, пока автомобиль мчался по полупустым улицам, в час, когда поднимаются театральные занавесы, Дэвид Гарт старался ни о чем не думать. Но несколько раз коснулся сложенных листков бумаги, лежавших во внутреннем кармане. Он писал их от руки всю долгую ночь перед дознанием. И рассказ удался.
Справа мелькнули огни «Кафе-Руайяль». Интересно, не дает ли Эббот сегодня прием в этом огромном сине-золотом зале, где по другую сторону стеклянной перегородки за столами с мраморными столешницами пили по большей части представители богемы?
На Риджент-стрит афиши объявляли о кинематографическом сеансе под названием «Скачки глупца». Говорили, что этот фильм стоит посмотреть: маленький инцидент вызывал дикие гонки по улицам Парижа, и это было бы ужасно, если б не было так смешно, хотя Марион Боствик заявила, что она скорее умрет, чем заплатит целых четыре шиллинга за такую чушь, как ожившие картины.
Аи да Марион! Вот это Марион!
Но она не должна занимать его мысли – полностью, по крайней мере. Такси повернуло на тихую Харли-стрит, к его дому. Сумерки сгущались. У обочины стоял автомобиль Винсента Боствика, двадцатисильный «даймлер», с краснобелыми колесами, горящими фарами и услужливым шофером.