— Мы подумаем насчет костюмов, — решил Красавчик. — Пдям вот возьмем и кдепко так подумаем. Мы во что б то ни стало должны пойти на этот бал. Пдосто надо подумать головой. Ведно?
Гоблины неуверенно переглянулись.
— Мне как-то осматривали голову, — заметил Пузан. — Ни шиша не нашли.
И, сосредоточенно нахмурив брови, они побрели обратно в пещеру, чтобы подумать — а дело это для них было непривычное.
Глава четвертая
Пьеса
— Похоже, у меня творческий кризис, — объявила Пачкуля. Она бродила туда-сюда по хибаре (номер 1 в районе Мусорной свалки) среди чернильных лужиц и смятых листов бумаги. Очевидно, на драматургическом фронте дела шли неважно.
— В чем проплема? — спросил Хьюго, который сидел в чашке и разгадывал кроссворд в «Чудесной правде».
— В чем проблема? — завопила ошалевшая драматургиня, хватаясь за голову перепачканными в чернилах пальцами. — Я тебе скажу, в чем проблема. У меня тыща персонажей, которых надо как-то впихнуть в один сюжет. А еще надо придумать веселые песни с плясками и счастливый конец. И смешную сцену с лошадью, и сцену, где все кричат: «Он сзади!» И все должно быть написано рифмованными двустишиями — а это, скажу я тебе, трудно.
Хьюго положил газету и тихонько вздохнул.
— Много уше написать?
— Не особо, — призналась Пачкуля. — Пока что думаю над сюжетом и броским названием. Есть один вариант, но он длинноват.
— Ну-ка.
Пачкуля взяла лист бумаги и зачитала:
— «Шерлок Холмс расследует дело о таинственном исчезновении деток, которых замечают три принцессы, после того как их бросила в лесу жестокая леди Макбет, которая ездит на половине карнавальной лошади, и им снится сон о Клеопатре, а потом на помощь приходят Гаммельнский крысолов и Дик Уиттингтон, Фея исполняет три желания, и все живут долго и счастливо».
— Сюшет хорош, — одобрительно кивнул Хьюго. — Очень насыщен.
— Это не сюжет. Это название. Вот досада! Так и знала, что слишком длинное.
— Не перешифай про насфание, — посоветовал Хьюго. — Сначала сама пьеса. Потом насфание.
— Знаю, знаю. Но проще сказать, чем сделать. Рифмы мне ну никак не покоряются. Я пробовала написать приветственное слово Шерлока Холмса, но застряла.
— Прочитай, что получиться.
Пачкуля выудила из кучи еще один листок.
— Гм. «Входит Шерлок Холмс».
Последовала пауза.
— Читай тальше, — сказал Хьюго.
— Это все.
— Фсе? Но он ше ничего не гофорить!
— Знаю. Я же сказала: застряла на приветственном слове.
— Нет, — сказал Хьюго, качая головой, — софсем не годится. Этот Шерлок — вашный персонаш. Он толшен што-то гофорить. Что-то фроде, — хомяк почесал голову, — фроде «Я Шерлок Холмс. Прифет, трузья! Загадки — фот моя стезя».
— Что? — взволнованно зашипела Пачкуля. — Что ты сказал, Хьюго?
Хьюго недоуменно пожал плечами и повторил:
— Потрясающе! — воскликнула Пачкуля и схватила очередной лист бумаги. — Погоди, дай запишу! — И принялась яростно строчить, брызгая чернилами во все стороны. — Так. Готово. А потом, как думаешь, он что говорит?
Немного поразмыслив, Хьюго выдал:
— Хьюго! Это же чистая поэзия! Я и не знала, что ты такой талантище!
Пачкулина ручка буквально летала над бумагой, записывая бессмертные строки.
— Продолжай! — взмолилась она. — Что дальше?
— Ну… — протянул Хьюго, — потом этот Шерлок идти ф лес искать деток. И там фстречать Белоснешка с ее потрушками Рапунцель и Спящая красафица, которые грациосно танцефать у ручья.
— Ну конечно! Вот тебе и танец! Погоди, только помечу себе, что надо договориться с «Непутевыми ребятами». Так, давай дальше! Что они говорят?
Хьюго выпрыгнул из чашки, взмахнул воображаемыми юбками, похлопал ресницами и продекламировал:
— Танцевать! Играть! Фантастика! — восхитилась Пачкуля. — Валяй дальше. Что говорит Чесотка?
Без малейшей запинки Хьюго произнес: