Черный конь летел, расплескивая песок, первого всадника догоняли еще двое, жизнь испарялась как роса.
Я дура. Я знаю, я тупая дура, я заслуживаю только насмешек. Но у меня не было времени устраивать мозговой штурм. И я пошла по привычному пути — выскочила из штанов и рубахи. Вдруг поможет? Средство вроде универсальное?
Всадники мчали галопом. Не размахивали оружием. Не кричали. Просто приближались, неотвратимые, как старость и смерть.
— Любка, ты гений…. — прошептала Варька за спиной. — Присоединяйся, идиот! Потом объясню зачем!
Горячие женские руки проскользнули у меня под мышками и ласково затеребили соски груди. Я и пикнуть не успела, а Виктор уже упал на колени и впился губами в мое лоно. Он лизал меня так, что обзавидовался бы пес, нашедший хозяина после многолетней разлуки. Я видела, как вырастают в размерах кошмарные всадники, но теперь мне резко стало не до глупостей. Не до мелочей. Какие там символические пальмы, какие, к свиньям собачьим, кольца смерти, идут они все лесом! Варька повалила меня, и со стоном улеглась сверху. Ее бедра бились о мои, ягодицы сжимались и разжимались, ноги судорожно рыли песок.
— Любка, Любка, Любовь моя… — горячо шептала она — Наконец-то, наконец-то я дождалась! Ядрена вошь, как хорошо, что я померла! Ради этого сто раз сдохнуть стоило! А-а-а-а-а!
Я отвернула лицо от ее поцелуев, и увидела наставленный в глаза член Виктора. Муж медленно-медленно приближался к моим губам. Лицо и тело у него горели, он шептал мое имя, явно не соображая, где он находится, и зачем он здесь. Я разинула рот, широко и жадно, стараясь, чтобы он вошел как можно глубже, в горло.
Виктор напористо задвигался, Варька забилась как рыба, и кончила, обильно залив мой пах. Подползла, извернулась, немыслимо гибкая, тяжелые груди вспахали песок. Добралась, и начала облизывать ту часть витькиного члена, которая не уместилась у меня во рту. Я возмущенно забила ногами, выгнулась, и вдруг услышала.
— Они не живые и не мертвые, и даже не демоны, Корн. Мы смотрели издалека и ошиблись. Это всего лишь блудные духи, жалкие бродяги Некроэтели. Смотри, какие похотливые. Таково их проклятье, расплата за блуд в прошлых жизнях. Они не могут насытиться и предаются скверне всегда, без остановки. На мой взгляд, они смешные. Я не буду тратить сил на развоплощение этих уродцев.
Тяжелые копыта коней топтались в опасной близости от витькиных ног, я сосала как бешеная, Варька, вот ведь сучка ненасытная, снова прижала меня, и начала вторую серию исполнения лесбийских грез.
— Я поступлю как ты, Рыр. Поедем, наши ставят шатры.
Витька кончил, согнал Варьку, поставил меня на четвереньки. Подруга кинулась ко мне с поцелуями.
— Варенька, что за психиатрия? — простонала я, сплевывая сперму.
— Спокойно, Люба…. - запальчиво выдохнула Варька. — Мы временно выкрутились. Но платить за обман придется телом. Нам надо любить друг друга во всех позициях пока эти мерзавцы не уснут, часов пять — шесть. Предельно искренне и темпераментно. Чуть сфальшивим — сразу поймут, что мы не блудные духи, и тогда — все. Держись, моя родная, умоляю, держись! Покажи, на что ты способна! Я блин впервые поняла, что имеют в виду, когда говорят, что секс нужен для продолжения жизни! Лижи меня, Любонька, ласкай!
И Варька обхватила ногами мои щеки.
Люба Глава 84. Поздравлю, мы в холодильнике
Теперь мы, все трое, несомненно, близкие родственники. Как в известном меме: «После этого вы, как честный человек, обязаны жениться».
Караван бодрствовал не меньше пяти часов. Давно стемнело, небо укрыл шевелящийся ковер звезд. Острый холод упал на ночную пустыню. Жестокие караванщики срубили красавицы-пальмы, и грелись у костров. А мы обливались потом не хуже, чем в бане. Возились, пробуя новые и новые позы, некоторых я даже в «Камасутре» не припомню. Кончали раз за разом, вместе и по очереди, но продолжали, не знаю, откуда и силы брались. Может последствия шока, перенервничали? Первой уставать начала я. Суставы угрожающе поскрипывали, ноги сводило судорогой, перед глазами клубился туман, в голове звенело. Про то, что творилось у меня между ног и ягодиц страшно и вспоминать. Но я ни капельки не жалею о том что было. Сама себе завидую. Немногим дочкам Евы выпадала такая оргия, пять часов на пороге гибели, неописуемо!
Заметив, что я выдыхаюсь, несгибаемая Варька подразгрузила меня, подхватила падающее знамя. Она совокуплялась с Виктором, как бешеная волчица, мой обезумевший муж не мог противиться ее напору. Варькина похоть смывала все, как цунами.
— Щас умру. — простонала я, качаясь на подгибающихся ногах и хватаясь за варькину голову. Подружка устроила мне такой куннилингус, что загнанное сердце грозило выпрыгнуть вон, от толчков левая грудь заметно подпрыгивала. Стоя на четвереньках, Варя жадно вылизывала меня, не забывая плавно надеваться попой на член Виктора. Изредка отрываясь от моей выжатой киски, подбадривала:
— Не умирай, моя ласкуша. Хватит двух мертвяков на компанию из трех особ. Держись, моя любовь. Только не упади. Может, ляжешь?
— Н-не хочу… П-песок осточертел. И ты опять сверху захочешь… Я считала, сколько раз ты меня сверху, на пятнадцатом сбилась…. Ты не помнишь?
— Я ведьма-нимфоманка, а не калькулятор! — фыркнула Варька. — О, наш герой из меня вышел, не прошло и полгода. Иди на ручки, Любушка моя. Витя будет снизу нас обеих по очереди, а тебя я поцелую… Так не трудно будет…
В загробной пустыне не всходила луна, но пески светились зеленоватым. Лагерь караванщиков лежал перед нами, как на ладони. Они тоже могли видеть нас ясно, и потому наша последняя защита, безумная групповуха, длилась и длилась, работала как машина. Я думаю, мы выучили друг друга наизусть, и сможем узнать на ощупь при первом прикосновении даже после многолетней разлуки.
К счастью, ни в одном из миров нет, ни вечных страданий, ни вечных наслаждений. Я по-птичьи вскрикнула, кончив в цать-надцатый раз, Виктор склонился, мы слились в поцелуе, еще в одном, еще…
— Не выдавай своих чувств… — прошептал он, покрывая поцелуями мое ухо. — Они уснули.
Я вылизывала его нос, и от новости чуть не проглотила язык.
— Точно?
— Точно.
— Тогда идем.
— Да. Давай помогу одеться, замерзнешь.
Мы, на цыпочках, как дети в фильмах ужасов, приблизились к спящему каравану. Угасшие кострища мерцали багровым. Вечный костер горел, как и днем, тем же мертвенным пламенем.
Варя вынула из-под белых одежд нож и протянула Виктору.
— Давай мою кровь попробуем. Любку на десерт оставим. А повезет — и без нее обойдемся.
Я бы сказала ей, что думаю по этому поводу, но орать, стоя среди спящих врагов, было категорически нельзя. Я просто зашипела.
— Тише. — сказал Виктор. Меня от его голоса бросило в дрожь. — Не ссорьтесь, девочки. Я попробую их кровь. Зажмурьтесь, не вздумайте подглядывать. Предупреждаю: все, кто видел, как демоны отрывают жертвам головы, умирали. От переутомления. Больше не могли спать. Когда можно будет открыть глаза, я скажу.
Мы с Варькой синхронно передернулись, обнялись и зажмурились. Стояли так долго-долго. Пасть небытия громко дышала на нас, волосы и ресницы покрылись инеем. Ночевавшая неподалеку птица с горловым криком ужаса полетела прочь.-
— Внимательнее. Не запачкайте одежду. — голос Виктора был холоднее льда. — Некоторые блюют. Открывайте глаза. Пора гасить.
Мы открыли глаза и охнули.
Безголовые тела мужчин, женщин, и детей были аккуратно сложены в ряд. Отдельной кучей лежали верблюды, тоже с оторванными головами. Черные пятна превратили песок в шкуру леопарда. Вокруг костра стояли ведра, много ведер с черной жидкостью.
— Вить, где головы? — спросила я.
— Съел. — бесстрастно ответил муж. — Не бледней, я же демон, это в порядке вещей. Варя, поддержи ее. Успокоилась? Берем ведра, выливаем в костер. Как можно быстрее, нами сразу заинтересуются. Начинаем по команде Любы. Ты же командир, да?