— Не каркай. Лучше подержи за меня кулаки.
— У меня пальцев нет, как я их тебе держать буду? — обиделся Серый на мою издевку.
— Зато представляешь, как мне будет везти, если у тебя это получится?
Оставив последнее слово за собой, я направилась в сторону своей избушки. Если мне повезет, то кто-нибудь из моих помощников уже успел приготовить вкусный обед.
Все-таки у моих помощников стальные нервы. Я давно это подозревала и имела возможность убедится в этом в очередной раз, открывая дверь в свою скромную обитель. Ночь, который видимо сегодня был дежурным, как раз накрывал на стол, когда я вошла, напевая с детства знакомую песню «Темная ночь, только пули свистят в темноте…» Руки в черном даже не дрогнули, выставляя на стол дымящийся горшочек. А вот интересно, они вообще обязаны мне еду готовить или это они на добровольных началах обо мне заботятся? И что вообще входит в обязанности этих троих невидимых парней, кроме непосредственных, связанных с их именами. Интуиция мне подсказывала, что это тоже было где-то написано, и вероятнее всего в той самой инструкции, которую я спрятала от себя в подвале, но коль скоро прямой насущности в устранении этого белого пятна у меня сейчас не было, я поставила мысленную галочку прояснить этот вопрос, и направилась к столу. Тем более что моего внимания ждал наваристый борщ и теплый, только что из печи, хлеб. Мечта о фигуре модели и тонкой осиной талии слабо встрепенулась на краю сознания и тут же капитулировала перед аппетитными запахами, убедив себя, что ступа и метла это очень хороший тренажер, и на следующие полчаса я уплыла в нирвану.
Какое-то проклятие лежит на моем обеденном столе, подумалось мне, когда в мою одиночную идиллию вмешалась моя болотная подруга. Я медленно и тщательно пережевывала и думала о прекрасном, когда яблочко встрепенулось и резво побежало по тарелочке, донося до меня полный счастливого придыхания голос Кикиморы, вызывающей меня на связь. Почему? Ну почему? Возник в моей голове закономерный вопрос, как только я сажусь завтракать или обедать, кого-то сразу приносит нелегкая. Не раньше, не позже. Специально они там все что ли за моим распорядком дня следят, чтобы иметь возможность мне его испортить по максимуму. Я работала здесь всего ничего, но и у меня уже возникло стойкое желание сбежать, что уж говорить о настоящей Бабе-Яге. Удивительно не то, что она сбежала, а то, что она не сделала этого на пару сотен лет раньше. Тем не менее, пока я предавалась печальным раздумьям, Кикимора продолжала меня звать. Видимо ее желание поделиться счастьем было слишком огромным и неумолимым. И мне оставалось только смириться и стойко выдержать этот удар. Я махнула рукой и яблочко включило картинку.
— Ягушенька, как я рада тебя видеть, — расплылась Кикимора в улыбке.
— Привет, — кивнула я, думая о том, что либо Кикимора была не настолько счастлива, чтобы забыть о моем существовании, либо ее желание утереть нос ближнему было сильнее счастья.
— Как у вас там дела с царевичем?
— Тело лежит и не шевелится, — вспомнила я отчет Серого.
— И никаких успехов?
— С телом никаких. А тебе зачем?
— Понимаешь, Морозко немного волнуется. Время идет, ему тоже надо дальше идти. Зима тоже не может вечно задерживаться, но если тебе надо, я попробую его уговорить отложить свой приход еще немного.
— Спасибо, — улыбнулась я, хотя подозреваю, что улыбка эта была больше похожей на некий оскал. — Твоя жертва не останется незамеченной.
— Ну что ты, какая жертва, — рассмеялась Кикимора. — Ты же моя подруга, ради тебя я на все готова.
— Родина тебя не забудет, — пообещала я ей. — Если что, я позвоню.
И я весьма невежливо разорвала связь. В крайнем случае спишу это на яблочко, оно у меня нервное, это все знают, иногда сбоит. А иногда сбоит очень удачно, вот как сейчас. Я бы его с удовольствием расцеловала, если бы не боялась довести таким проявлением чувств до инфаркта. Желание отрубить царевичу голову из смутного и неопределенного верно и совсем не медленно перерастало в четко оформившееся намерение, реализовать которое необходимо было в ближайшее время. А значит, пора привлекать третью сторону.
— Ливень, — позвала я, стоя на крыльце своей избушки, кутаясь в дождевик. — Ливень выходи.
Ответом мне было не только молчание, но и полное отсутствие каких бы то ни было признаков сероглазого должника. Ливень не появился и спустя двадцать минут непрерывного крика, сдобренного обещаниями страшной кары и попытками подкупа. Никому верить нельзя.
— Ветер, ветер, ты могуч. Ты гоняешь стаи туч, ты волнуешь сине море, всюду веешь на просторе. Не боишься никого, кроме бога одного. Аль откажешь мне в ответе? — запричитала я самым тоскливым голосом, на который я была способна (а способна я была на многое).
— Постой, — раздался знакомый голос и через минуту напротив меня материализовался знакомый усатый серо-голубой средний брат, коварного обманщика. — Что за вопрос?
— Не видал ли где на свете брата младшего своего? Он должник мой.
— ? — подвижная фигура словно замерзла от удивления.
— Ну, так как?
— А что за долг? — поинтересовался братец.
— Услугу одну он мне должен, вот хотела взыскать, а он не откликается. Или обмануть решил?
— Постой. Он в далекий путь отправлен нашим батюшкой с утра. Может статься, что не слышит зова твоего пока. Коль нужда твоя остра, расплачусь за брата я.
— Коли сможешь мне помочь, долг спишу я с брата прочь, — надеюсь прозой этот тип тоже понимает, а то я на рифмах далеко не уйду.
— Что мне делать расскажи, не томи моей души, — а парень-то упертый.
— Два бочонка принеси живой и мертвой мне воды.
— Что? — моя взяла, позлорадствовала я на этот удивленный возглас.
— Мне нужна живая и мертвая вода. Будь добр достань ее для меня.
— Два бочонка?
— С запасом, в хозяйстве всяко пригодится.
— Но зачем?
— Подробности в условия сделки не входили. Ну так как? Ты мне поможешь или пришлешь своего брата?
— Я сделаю, что смогу, — нахмурился Ветер. — Жди.
С этими словами он исчез, а я вернулась в помещение. Все-таки делегирование полномочий это мощное оружие в борьбе с работой.
Ночью мне не спалось. То ли я выспалась, хотя когда бы я успела, то ли перенервничала, хотя когда у меня был хоть один день без нервов, но так или иначе сна не было. Я вертелась на своей печке и считала по очереди овец, баранов, богатырей, баронов, звезды. Я даже спела себе пару колыбельных песен. Безрезультатно. Как говорилось в сентиментальных романах прошлого: сон бежал от меня и догнать его у меня не получалось. Возможно дела шли бы лучше, если бы за окном не выл ветер. И когда я говорю «выл», я имею ввиду не легкое дребезжание трубы и шелест листвы, а почти что волчье завывание. Звуки, которые просто не могут способствовать приятному сну. Одновременно с созревшим желанием встать и заняться чем-нибудь, раз уж все равно не спится, в мою дверь постучали. Вспомнив парочку особо удачных фраз по отваживанию незваных богатырей, вычитанных мной недавно, я распахнула дверь и задохнулась от ударившего в лицо воздуха.
— Сколько можно тебя звать? — возмутился Ветер, оказавшийся источником стука.
Вот эти волчьи завывания он называет позвать? Слов нет. Определенно в этой семейке не только младший братец нуждается в помощи психолога. Им прям групповую терапию можно заказывать.
— Ну? И долго мне еще ждать? — Ветер скрестил руки на груди и уставился на меня обвиняющим взглядом.
— Чего ждем? — скопировала я позу и взгляд.
— Жду, когда ты уже пойдешь за водой, — да, а маразм то крепчает.
— А теперь с самого начала и подробнее, — щелкнула я пальцами прямо перед высокомерно задранным носом.
Ветер вздрогнул и кажется спустился с небес на землю. По крайней мере, дальнейшая его речь имела хоть какой-то смысл.
— Ну ты же просила живую и мертвую воду?
— Просила.
— Ну дело в том, что отец ее мне не дал. Я его сегодня весь день уговаривал, а он уперся как последний… и ни в какую. Мне только и удалось его уговорить, с тобой встретится. Так что я тебя провожу, а там сама попытайся. Других вариантов у меня нет.