— Да ты что, — захохотал отец вод, а лунная дорожка подо мной оскорблено дрогнула, словно сама мысль о том, что кто-то может ей пользоваться как транспортным средством была оскорбительна, — чтобы меня найти, надо пройти через безводные пустыни и выгоревшие степи, проскочить между двух сталкивающихся гор и не заблудится в заповедном лесу. Ты же не думала, что мои сыновья каждому оказывают такую услугу как тебе?
— Нет, не думала. Я вообще об этом не думала, — призналась я, впечатленная тем, каких трудностей мне удалось избежать.
— Да уж, не знаю, что ты сделала для моих мальчиков, но они меня чуть ли не умоляли тебе помочь. Так зачем тебе живая и мертвая вода?
— Ну вообще-то это долгая история, но если вкратце, для того чтобы разбудить Ивана, младшего сына царя Берендея, которого я случайно заколдовала неизвестно чем.
— А как же поцелуй любви?
— Увы, царевич еще не успел никого полюбить, потому как зело молод. Ну или занят был чем-то другим.
— Допустим. Но зачем тебе так много воды, целых два бочонка? Таким количеством все Берендеево царство напоить можно.
— Правда что ли? — изумилась я. — Ничего себе концентрация.
— Качественный продукт, — улыбнулся водопад. — Так может бутылочкой удовольствуешься? — в голосе послышалась легкая подначка.
— Хотелось бы все же бочонок, если можно. Ну знаете, мало ли какая еще будет ситуация. В хозяйстве пригодится. Обещаю никому не давать. Пожалуйста, — я прижала руки к груди и посмотрела на отца вод в лучших традициях Дамбо, чтобы гармонировать со своим нарядом.
— Дам тебе два бочонка каждой воды, если обещаешь ее сама раздавать, а не отправлять ко мне.
Предложение было заманчивым и, как всякое заманчивое предложение, содержало в себе червивую начинку. Если местные прослышат о том, что у меня есть эта вода, количество желающих посетить мою скромную обитель возрастет в геометрической прогрессии. С другой стороны, если я откажусь, то неубывающий поток молодых девушек так и будет вести свою перекличку под моими окнами. И вот вроде бы с одной стороны девушки меньшее зло, потому как воспитанные и всяко от них меньше вреда, но с другой стороны Кощей мне покоя не даст, пока царевич не проснется, и вполне возможно, что мне снова нужно будет идти к этому водопаду, только на этот раз через пустыни, степи и горы. Малоприятная перспектива. Я попробовала погрызть ногти, чтобы легче думалось, но так как никогда не имела такой привычки, то и в этот раз мне не повезло. Отец вод меня не торопил, понимая перед каким выбором меня поставил.
— Согласна, — рубанула я. — Две бочки каждой воды и возможность получить еще, когда эти закончатся.
— Торгуешься?
— Жертвую собой.
— Договорились.
Отец вод кивнул, тысячи струй взметнулись в небо, скрыв от меня лицо, а затем обрушились на меня, на мгновение оглушив и ослепив, а затем все исчезло. Я по-прежнему стояла на лунной дорожке перед великолепным водопадом, в сухой одежде, а рядом со мной стояли четыре бочки, выше меня в высоту и в три моих обхвата в ширину, с прикрепленными к ним табличками «Живая вода», «Мертвая вода», и все. Видимо сильно его достали страждущие, раз отец вод так расщедрился, но мне ли быть неблагодарной.
— Спасибо, — я слегка поклонилась в сторону водопада и развернулась в сторону дома.
Братец-месяц видимо понял, что пешая прогулка отменяется, и дорожка медленно двинулась сама, постепенно набирая скорость.
Глава 11
Добыть ценный продукт — это половина дела, вторая половина — это ценный продукт сохранить. Именно над местом потенциального склада я и ломала голову всю обратную дорогу и ничего другого кроме сарая, в котором хранилось сено для Сивки-Бурки, удумать не смогла. Нет, конечно сначала я хотела засунуть бочки в свой подпол, до того как я эти бочки увидела (они раза в два превышали размеры моего подвала), в бане возникал риск использования волшебной воды не совсем по прямому назначению, а на открытом месте они становились прекрасной мишенью для всех мимоходящих. Ох нелегкая эта работа чахнуть над чем-нибудь. Братец месяц был на диво милым парнем и просьбу мою выполнил: подвел дорожку прямо к сараю и даже завел ее внутрь, аккуратно поставив бочки возле стенки. После чего незаметно растворился в космических ночных просторах. Идеал мужчины. Оставшись наедине с сокровищем, я решила присмотреться к нему внимательнее. Сокровище представляло собой, как уже говорилось, большие бочки, необъятные и выше меня, с видимой мне стороны к каждой была прикреплена аккуратная металлическая табличка с надписью «Живая вода» и «Мертвая вода» соответственно, а под табличками были небольшие краники, видимо для удобства использования. Я присвистнула, вернее попыталась. Внимательность и забота Отца вод впечатляла. Хотя если бы мне пообещали избавление от страждущих, я бы может тоже саморучно ковер соткала в подарок (хотя кому такой ковер мог бы понадобиться, конечно, вопрос). Но, тем не менее, я еще раз громко поблагодарила и отца вод и месяц и направила свои стопы в баню. Кому-то мой выбор покажется странным, но с другой стороны спать мне после таких путешествий не хотелось, а парилась я последний раз просто неприлично давно по местным меркам. Так что чем еще заняться в лесной глуши одинокой девушке, которая все еще заботится о своей талии. Только мыться. Тем более, что к новой встрече с Кощеем стоило подготовиться и достичь состояния дзен, которое у русского человека достигается только в бане. С этой мыслью я распахнула двери заветного помещения и громко позвала:
— Дядя Кузьма, принимай гостей, я мыться пришла.
Где-то загремела падающая с лавок посуда и послышалась неразборчивая брань. Но была ли она неразборчивой по причине толстых бревенчатых стен отделяющих меня от источника брани или из-за особенностей местного воспитания, не позволяющего ругаться бранными словами в присутствии женщин, так и осталось для меня тайной.
— Совсем с ума сошла ночью парится?
На пороге основного парильного помещения возник дядя Кузьма, местный банник. Собственно первое время, даже после заключения своеобразного договора о взаимопомощи, банник не показывался мне на глаза, предпочитая действовать исключительно в образе незримого духа. Думаю причиной того была его природная скромность и стеснительность. Банник был невысокого, даже маленького роста, был он большей частью гол и весьма лохмат. И видимо в силу этого считал неприличным попадаться мне на глаза, дабы не смущать мои взоры. Я в свою очередь из уважения к чужим принципам и возрасту не стала просвещать милого старичка о нравах, царящих в моем веке и процветающем культе обнаженного тела. И его нервы целее и мне спокойнее на предмет подглядываний.
— Дядя Кузьма, постыдись, я уже две недели у тебя не парилась. Имею права порадовать свою душеньку, тем более, что неизвестно когда опять доведется.
— Но не ночью же, — возмутился банник. — Ты вообще в курсе, что я по инструкции ночных посетителей пугать должен и всячески стараться со свету сжить?
— Правда что ли? — таких подробностей я не знала.
— Что ли правда. Я прямо-таки должен вредить всем кто заходит в баню после захода солнца, ну еще после двух-трех смен парящихся, но это не наш случай. А ты среди ночи являешься.
— Дядя Кузьма, если еще и вы мне вредить начнете, то я у вас сгину-пропаду раньше контрактного срока. Мало на мою голову Бессмертного семейства с зеркалом и богатырями, так вы еще эту картину дополнить хотите? Пожалейте молодую Ягу не опытную, по дурости своей в неприятности попадающую, доброго слова от окружающих не слышавшуююююю, — начала я тихо подвывать, все более и более проникаясь жалостью к себе болезной.
Банник очень живописно скривился, как и всякий мужчина при виде подвывающей женщины, и сдал свои позиции.
— Только если ты ночными купаньями злоупотреблять не станешь, — строго предупредил он.
— Да не вжисть, — заверила я и принялась разоблачаться.
Уже через пять минут я в позе морской звезды нагревалась и отмокала на удобных полках, а рядом со мной запаривался в горячей воде березовый и дубовый веники и воздух вкусно пах яблоками. Красота. Турецкие хамамы, в которых вас натирают жесткой перчаткой, сдирая кожу до тех пор пока вы не будете готовы выдать даже те секреты которые не знали, финские сауны, в которых можно переползать с полки на полку регулируя уровень нагрева тела и неторопливо обсуждать новости шоу-бизнеса и политики, японские офору, в которых можно дышать лекарственными травами и массироваться разогретой морской галькой, все они конечно прекрасны и полезны, все они кому-то нужны, раз уж кем-то придуманы. Но все их преимущества меркнут в тот момент, когда на вашу спину опускается распаренный веник, который держит в своих руках искусный мастер. Собственно первые две минуты ритуального избиения я наслаждалась процедурой, потому что была она очень мягкой, я бы даже сказала нежной, но потом невидимый дядя Кузьма взялся за меня всерьез и даже серьезнее, чем раньше (может отомстить хотел, а может проникся моей слезливой речью), и я взвыла, как небезызвестный герой Боярского. Если бы рядом со мной где-то поблизости была Анастасия, я бы тоже взывала к ней, как к последней инстанции и единственной надежде на спасение, но Анастасии не было, а дядя Кузьма к делу подходил ответственно и он точно знал, до какого состояния можно довести человека, чтобы он еще не помер, но уже был к этому близко. И вот когда я почувствовала, что еще пять минут и контракт мой будет расторгнут по вполне себе естественной причине, меня окатили холодной водой и выпустили на свободу. Затем вся отбитая как хорошая отбивная, вымытая до скрежета и хруста, я сидела в предбаннике, пила липовый отвар и пыталась собрать себя по кусочкам, чтобы дойти до избушки. Получалось плохо. Кусочки меня то и дело разбегались и вся я растекалась неглубокой лужицей по удобной лавке. В конце концов, потерпев очередную неудачу в нелегком деле активации себя, я махнула на все рукой и перевелась в горизонтальное положение прямо там, где сидела, благо лавочка была очень широкой, а мои пледы, одеяла и полотенца, достаточными для создания некоего гнезда. Сон сморил меня сразу же.