— Может ты его поцелуешь? — предложил Волк.
— А смысл? — поинтересовалась я. — Как мы уже выяснили, поцелуи с ним не работают.
— Ну это они не работали, когда он спал от заклятия, а сейчас он без сознания из-за твоего удара, так что могут и сработать. Хуже все равно не будет.
— Очень вдохновляющая речь, — фыркнула я.
Но в чем то он был прав, хуже от моего поцелуя и правда быть не могло. По-крайней мере я на это очень надеялась. Глубоко вздохнув, я наклонилась и поцеловала царевича, совсем как в доброй старой сказке.
— Синеглазка? — царевич открыл глаза и посмотрел прямо на меня. — Что случилось?
Ну вот кто мог подумать, что от поцелуя может быть хуже? Говорила же, надо голову рубить, во избежание.
— Синеглазка? — царевич попытался сесть и с третьей попытки у него это получилось. — Скажи мне, что случилось? На нас напали разбойники? Баба-Яга нас догнала? Не молчи любимая.
В голосе царевича появились панические нотки, у меня от паники голос вообще пропал. Как-то все не по плану шло. Совсем.
— Не бойся Иван-царевич, — спас ситуацию Серый, — никто на нас не напал и никто нас не догнал. Баба-Яга еще не скоро узнает, что мы Василису, пленницу ее, спасли. Просто я через овраг прыгнул, да приземлился не удачно, вот ты и упал и головой ударился.
— Синеглазочка, с тобой все хорошо, ты не ушиблась? — Иван-царевич начал нервно ощупывать мои руки и ноги на предмет повреждений.
Я честно пыталась ответить, но сведенное судорогой горло этому очень мешало, поэтому я решительно закачала головой, давая понять, что со мной все в порядке. «Кощей меня убьет», билась в моем мозгу одна единственная мысль. Кажется есть в контракте соответствующая статья.
Иван-царевич тем временем огляделся и сообразил где именно он находится и видимо пришел к каким-то выводам, потому что резко погрустнел.
— Что Иван приумолк, пригорюнился? — вопросил Серый.
— Ну как же мне не печалится. Нельзя ее, голубку синеглазую, без счастья, без людей оставить. Да лучше я сам пропаду, чем ее на коня променяю.
— Не разлучу я тебя Иван с такой красотой. Спрячем ее где-нибудь, Кощея проведем.
После этого Волк крутанулся вокруг своей оси, прыгнул, перекувыркнулся и предстал моей точной копией. «Убьет и скажет, что так и было», подумала я, разглядывая своего двойника. Не то, чтобы я была страшной. В нормальной жизни я была очень даже симпатичной девушкой, особенно когда накрашенная. Но вот именно здесь и сейчас образ мой был весьма далек от идеалов красоты человека разумного. Торчащие во все стороны, выбивающиеся из куцего хвостика волосы, черные на пять сантиметров от корней и пегие у кончиков, очень смутно напоминали собой длинные русые косы, а синие глаза, за которые незнакомую мне красавицу прозвали Синеглазкой, в моем случае были карие. Про балахонистый темный наряд из служебного гардероба Бабы-Яги я вообще молчу. В общем красота невозможная, в связи с отсутствием возможности назвать это красотой. Видимо тяжелая у меня рука и удар поставленный, судя по результату. Но Ивана-царевича такие мелочи явно не смущали, потому что от радости он просто светился. Меня бережно и аккуратно спрятали в очередных кустах, подальше от глаз Кощея (вот что за судьба такая, при любом раскладе в кустах сидеть), Иван-царевич с моим двойником направились в замок, договариваться с Кощеем. Как только мои защитники скрылись с глаз, я выбралась из кустов и рванула к тому самому окну, в которое я подглядывала прошлый раз. Надо же знать реакцию Кощея. Кто предупрежден, тот вооружен.
Сказать, что Кощей был удивлен увиденным, это сильно преуменьшить его реакцию. Я успела к окну как раз в тот момент, когда двери в тронный зал распахнулись и пред грозные очи сидящего на троне сластолюбца и охотника за молодыми красавицами предстал Иван-царевич со спутницей. Не знаю, какую речь должен был сказать Кощей по сценарию, но при виде меня, он подавился воздухом и даже перестал дышать.
— Вот царь Кощей, привел я тебе красавицу Синеглазку. Отдавай мне коня златогривого.
Вторая я вышла вперед, прямо в центр зала, и стала медленно поворачиваться, демонстрируя так сказать купцу товар. Кощей смотрел на эти выкрутасы и явно пытался вернуть себе дар речи. И я его прекрасно понимала, потому что моя речь тоже еще не вернулась на родину.
— Обманул-таки каргу старую, — вспомнил наконец-то текст Кощей. — Привел невесту. Удружил, ой удружил. Твой конь по праву.
И сунув два пальца в рот, Кощей засвистел, подавая сигнал. Собственно услышав этот свист, я должна была вызвать Сивку-Бурку, которая у нас выступала в образе коня, поэтому аккуратно отойдя от окна, я топнула ногой и произнесла ключевую фразу. Сивка-Бурка, с крайне оскорбленным видом, возникла рядом со мной, всем своим видом демонстрирую мне степень своего недовольства. Но так как я все еще была в шокированном состоянии, то я молча послала капризную лошадь к Кощею, а сама вернулась в те кусты, где меня оставил заботливый Иван. Потому как, судя по увиденному, в ближайшее время мне придется изображать из себя Синеглазку. До тех пор пока Кощей не решит этот вопрос тем или иным способом, и я сильно сомневаюсь, что он согласится на мой династический брак с потенциальным наследником царя Берендея.
Свою стратегическую позицию я заняла очень вовремя, потому как буквально через пару минут по мою душу явился сияющий от счастья Иван, со златогривой лошадью в поводу. Не спрашивая моего мнения, меня посадили на лошадь, потом, не интересуясь уже мнением самой лошади, верхом сел царевич и мы поскакали навстречу нашему счастью. По-крайней мере со стороны это должно было выглядеть именно так. Во всей этой ситуации меня радовала мысль о том, что объяснять Кощею мое чудесное превращение в спасенную от злой Бабы-Яги красавицу предстоит Серому Волку, а не мне, и немного беспокоил меня царь Дормидонт. Согласитесь за минувший месяц царь мог и позабыть о том, что ему нужна златогривая лошадь в обмен на яблочки. А успел ли его Кощей предупредить неизвестно. Оставалось надеяться на его радушие и великодушие. Где-то в середине пути, между лесами и горами (Сивка-Бурка видимо тоже избегала прямых и коротких дорог из пункта А в пункт Б) нас догнал Серый. Выглядел он, если честно, не очень хорошо. Видимо досталось от Кощея за самодеятельность, а потому в дальнейшем он решил строго придерживаться сценария, что и продемонстрировал.
— Что опять Иван пригорюнился? — вопросил Серый, как только оказался рядом, не обращая внимания на сияющую от счастья физиономию вопрошаемого.
— Да коня отдать придется. Ведь не на доброе дело он этому царю понадобился. Добрым людям на беду и погибель, — Ивана видимо тоже не смущал такое противоречие: раз сказали пригорюнился, значит пригорюнился.
— Отдай ему коня, — посоветовал Волк. — Эта лошадка сама знает, какого себе хозяина выбрать.
Конечно знает, подумалось мне. Эта лошадка еще и не такое знает. А все потому, что я перед ней трое суток танцы танцевала, уговаривая ее изобразить из себя послушную животину, а оценить мои усилия ни кому и в голову не пришло. Впрочем, из пучины жалости к себе любимой меня выдернули сверкнувшие на солнце шпили дворца. Граждане пассажиры следующая остановка дворец Дормидонта. Подлетев к воротам, Сивка резко остановилась и загарцевала на каменных плитах, красуясь перед охранниками. Волк наоборот попытался прикинуться маленькой серенькой собачкой, чтобы никого не нервировать. Иван же стал громко требовать у охраны проводить его к царю Дормидонту, по важному делу. Стоит отдать должное охране, которая при виде нас не дрогнула, не обнажила сабли и даже не стала плевать через левое плечо, отгоняя нечисть. Более того, начальник смены, уяснив суть требований царевича, направился к царю с докладом, вежливо попросив нас подождать.