— Эй, Клео, постой! — донеслось в спину, а затем и сам обладатель голоса меня нагнал, схватил за руку и повернул к себе лицом, заглядывая в глаза. — Ты что, обиделась что ли? Ну знаешь, не ожидал, что тебя вообще чем-то можно пронять. И ну… как бы, не каланча ты вовсе. Просто высокая. Феи то они все маленькие, по плечо. И светленькие обычно. Хотя, я только парочку и видел, может, и не все такие, — путано изъяснялся Макс, а взгляд прямо виноватый-виноватый, как у побитой собаки. — В общем, прости, если сболтнул лишнего.
Я с удивлением разглядывала Макса. Таланта видеть в душах и мозгах подобно спутнику Марго у меня не имелось, но… с таким лицом не лгут. Да и зачем ему извиняться, если не чувствует себя виноватым?
— Ничего, замяли, — слабо улыбнулась я, собираясь высвободиться из захвата и отправиться по своим делам. Например, домой, отсыпаться после трудовой недели. Костин маячок благополучно добрался до своей квартиры, так что миссия по охране на сегодня выполнена.
Но едва я пошевелилась, силясь развернуться и уйти, как Макс опять задержал меня за руку:
— Ты куда собралась? Ночь на дворе. Давай, подвезу? У меня машина за углом припаркована.
На этот раз я воззрилась на старшего из братьев Игнатьевых как на восьмое чудо света. Подвезти? Меня? Он так шутит?
Да нет, глаза серьезные, даже обеспокоенные. Будто и вправду боится отпускать девушку одну на ночь глядя. Запоздало, но я смекнула, что моя аура надежно скрыта от чужих глаз — Владлен Александрович лично маскировал, чтобы я скорее походила на обычного человека, чем на талантливую ведьму, и не привлекала внимания в офисе. Маячок и отведение глаз и с минимальным даром можно сотворить, а вот перенос коридорами — удел избранных. Как и возможность этими самыми коридорами водить кого-то, кроме самого себя. Я — умела, каким-то чудом уродившись даже сильнее родного отца. Совет утверждал, что дело в смешении крови — межрасовые браки в последнее время стали едва ли не навязчивой мыслью для всего маг-сообщества.
Ну что ж, значит, буду поддерживать легенду о слабосильной магичке — ничего от одной поездки не случится. Хоть узнаю, какая у Макса машина.
***
За углом оказался припаркован не автомобиль, а самый настоящий линкор — огромный, выше моего роста. Черный, как ночь, и блестящий, как звездное небо над головой. В глянцевом капоте, где с удобством разместилось бы несколько человек, отражался дрожащий свет фонарей, гипнотизируя и завораживая. Я так засмотрелась на это чудо, что не заметила галантно открытой двери, пока не врезалась в неё плечом.
— Аккуратнее, — усмехнулся Максим, помогая мне усесться на пассажирское сиденье и пристегивая ремнем. Я с любопытством разглядывала салон и сама о такой мелочи даже не вспомнила. Провела кончиками пальцев по приборной панели, вдохнула невероятно приятный запах салона… К аромату кожи примешивались какие-то неуловимые ноты — то ли парфюм, то ли освежитель, то ли сам Макс собственной персоной. Если закрыть глаза и отдаться на волю ощущениям, то кажется, что кожу ласкают нежные пальцы.
Стоп, какие пальцы?
Я распахнула глаза и встретилась взглядом со склонившимся надо мной мужчиной. Голубые глаза в полумраке салона казались темными, как бездна. А светлая кожа белела, отливая лунным светом. И прикосновение пальцев к щеке мне не привиделось — они в самом деле гладили мою скулу, а чувственные губы шептали едва слышно:
— Эй, Клео, не спи.
Я встрепенулась и выпрямилась на сидении. И ничего я не сплю. И не дремлю даже. Так, замечталась слегка.
— Я же не знаю, где ты живешь, — уже обычным тоном сообщил Макс, заводя двигатель и выруливая на проезжую часть. Я прострально объяснила маршрут, путаясь в улицах и номерах домов, и отвернулась к окну, следя, как мельтешат столбы и деревья вдоль дороги. На водительский профиль старалась не смотреть — много чести.
Ноги в туфлях откровенно гудели, я с трудом боролась с желанием высунуть их в окно и остудить. В голове набатом бился Костин маячок, который я так и не отключила, а мысли… мысли упорно кружили возле персоны Максима Владленовича, который, как оказалось, не такая закостенелая сволочь, как я думала прежде. Вон, даже подвезти решился, хотя прежде наше общение сводилось к сухим приветствиям и прощаниям. И по поводу слежки никаких вопросов не задавал, словно приняв отеческое решение. Даже сам, видимо, старался охранять брата. Похвальное стремление.
Так мы и проехали промзону — в молчании и собственных мыслях. Но залитый рекламными огнями центр внезапно внес коррективы в мои скучные пятничные планы — здесь город не спал, а только начинал просыпаться, предвкушая выходные.