Пока корила себя последними словами, мы подошли к нескольким десяткам подсвеченных магией кругов. Именно так выглядели переместители на короткие расстояния. Если свет был белым, значит, магический лифт свободен. Если красным - кто-то переместится сюда в течение пары секунд.
- Постой, - вдруг остановила я Раймона, занявшего свободный круг. - Я же не спросила номер своей комнаты!
- А тебе и не нужно, - пожал парень плечами и немного виновато отвёл взгляд, словно, собирался сказать что-то неприятное. - Тебя, как единственную ведьму, да ещё и воздушницу, поселили под самую крышу. Твой этаж - последний, двадцать четвёртый. Удачи, Мария!
И он исчез, оставив нас со Злюкой осознавать глубину подставы, потому что, по неведомым мне причинам, на двух последних этажах любого здания никогда не водилось перемещателей, а значит, каждый день, минимум четыре пролёта, мне предстояло топать ножками. И хорошо, когда вниз. А наверх?!
- Да ладно тебе, Мари, - ободряюще сказал кот, когда я витиевато выругалась, выйдя на двадцать втором этаже, и посмотрела на добрую сотню ступенек, уходящих вверх. - Зато твои ножки будут ещё стройнее, а попка…
- Злюка! - перебила я его. - Лучше замолчи! Иначе топать по этим ступенькам ты будешь сам, а не с удобством ехать на мне.
- А я что? Я ничего! - сразу включил заднюю фамильяр и потёрся мордой о мою скулу, заставив меня фыркнуть и засмеяться.
Вредина! Но любимый же!
- Что ж, - пробормотала я, поудобнее перехватив ручку чемодана, - пошли, что ли…
Подъём на первые два пролёта дался мне относительно легко, а вот дальше начались трудности. Во-первых, на двадцать третьем этаже не горел свет. Совсем. И на лестничном пролёте даже малюсенького оконца не имелось, а я ни разу не огневик - пульсары и светлячков запускать не умею. Мои прозрачные, упругие сгустки из воздуха, совершенно не давали света, хотя, при желании, нанести какой-то урон могли, конечно. Именно поэтому мне пришлось подсвечивать дорогу коммуникатором, держа его в свободной от вещей руке.
Во-вторых, и это куда страшнее, из темноты за спиной сразу стали доноситься какие-то подозрительные звуки. То шаркающие, то шуршащие, то отдалённо похожие на чьи-то шаги и вздохи. Несколько раз я торопливо светила туда фонариком, но ничего не заметила, и от этого становилось ещё более жутко. Даже Злюка притих, напряжённо вслушиваясь в пространство вокруг, а я ускорила шаг, гулко цокая по каменным ступеням тонкими каблуками. Конечно, был шанс, что меня просто решили напугать местные адепты, но… Что, если здесь водится какой-нибудь полтергейст, а меня просто забыли предупредить?!
В какой-то момент ощущение опасности за спиной стало совсем невыносимым, а слова кота, сказанные гулким шёпотом, напугали меня почти до икоты:
- Машка! Там кто-то крадётся!
Его глаза засветились ярко-изумрудным цветом, а в следующий миг кто-то коснулся моих волос, пропуская гладкие пряди сквозь пальцы, и низкий грудной голос выдохнул мне практически в шею:
- Так вот ты какая, блондиночка-а-а…
Последний слог незнакомец уже простонал, кувыркаясь вниз по лестнице, потому что я резко обернулась, пошатнувшись на высоких каблуках, и взмахнула руками, чтобы удержать равновесие.
Стоит ли говорить, что в правой руке у меня всё ещё был чемодан, которым я и заехала черноволосому по ноге, совершенно случайно сделав подсечку и отправив его в полёт?
- Ой, ма-а-ать… - простонал Злюка и прикрыл морду лапой. - Всё-таки адепт. А ты его… с лестницы!
- Молчи, самой тошно, - сдавленно выдохнула я и, бросив свои вещи, аккуратно стала спускаться обратно, чтобы проверить, не свернул ли шею незадачливый боевик.
Луч фонарика выхватил высокую фигуру, неподвижно лежащую у нижней ступеньки пролёта, и я, позабыв об осторожности, бросилась к пострадавшему, пытаясь уловить его дыхание.
- Молодец, Маша, - ехидно фыркнул Злюка, внимательно заглянув в мертвенно-бледное лицо незнакомца, и, спрыгнув на пол, потыкал в него когтистой лапой, - ты в первый же вечер убила адепта. А ещё говорила, что слабая ведьма!
- Помог бы лучше! - прорычала я и лихорадочно попыталась нащупать пульс.
Пульс не нащупывался, а вот паника становилась всё более осязаемой. Зажмурившись, наклонилась к парню, чтобы сделать ему искусственное дыхание, но даже не успела коснуться его губ, когда по натянутым нервам ударил язвительный вопрос: