— Действительно, — шепнул мне на ухо Нат и по-хулигански улыбнулся, а затем громче добавил: — Дорогие родственники, верно ли я понял, что вам так надоели дружеские отношения с семьёй Мейст, что вы решили разорвать их, подослав к ним Мари?
3.2
Лор и Айв с Шейном заржали, как кони, а я бросила на брата укоризненный взгляд, но он тут же толкнул меня коленкой под столом, намекая, что всё идёт по плану.
— Объяснись, — сверкнул глазами отец.
— Ну, как же, — развёл руками Натан, — кто, как не Мари, умеет притягивать к себе все неприятности в округе? Уверен, не пройдёт и трёх дней, как она в пух и прах разругается с Тео, тот — с родителями, за то, что вынудили его жениться, а те — с вами, за то, что подсунули им свою дочь.
Я хмыкнула, и, пока родители переваривали сказанное и пытались подобрать приличные слова, снова развернулась к брату, чтобы шёпотом похвастаться:
— А я поступила на Боевой факультет, представляешь?
— Серьёзно? Поздравляю, мелочь, — широко улыбнулся он.
— Ты всего-то на три года старше меня! — фыркнула я в ответ, но обижаться не стала.
Почему-то именно от Натана это прозвище не воспринималось, как насмешка. Возможно, потому, что он, несмотря на то, что был на год младше тройняшек, оказался гораздо взрослее нас всех. Отчаянный бунтарь, такой же непостоянный, как и его стихия — вода, Нат постоянно находился в движении, пробовал что-то новое, и не боялся жить так, как считает нужным сам. Его тело покрывали магические татуировки, а руки — шрамы и ссадины. Он не носил скучных костюмов, не стриг волосы, по последней моде и не заглядывал никому в рот, а всего, что сейчас имел, добился сам.
О, сколько скандалов пережил этот дом, пока наш средний брат взрослел! Последний — самый жаркий — отгремел, когда Натану исполнилось восемнадцать. Он заявил, что обязательно станет магтехником, чтобы иметь возможность ковыряться в своём железе, от которого был без ума. Отец пригрозил, что лишит его наследства, и тогда Нат отказался от всего сам. Хлопнул дверью и ушёл от нас на четыре года.
Это сильно ударило по репутации семьи, ведь не было ни одной газетёнки, что не смаковала бы подробностей из жизни советника Красса. Но, как ни странно, ни отец, ни сын, не захотели идти друг другу навстречу. Жаль только, что досталось из- за этого мне. Я любила брата и не собиралась прекращать с ним общение, а родители считали, что он плохо на меня влияет, и постоянно запирали меня дома, запрещая видеться с ним. Боялись, что, рано или поздно, я последую его примеру, вырвавшись из-под их гиперопеки, и снова пошатну карьеру отца. И, не помирись они с Натом, наверное, так бы и произошло.
Я никогда не спрашивала, чем он занимался в то время, только молча обрабатывала его синяки и ссадины, да отпаивала лечебными зельями, когда он тайком, через окно, пробирался в мою комнату, чтобы просто обнять или подарить какую-то мелочь. Впрочем, Натан бы, наверное, и не рассказал. И за это упрямство и желание идти к своей цели, я его и уважала.
Когда родители, наконец, сменили гнев на милость, оказалось, что их поддержка среднему сыну больше не нужна. Но, помня о том, что у него есть братья и младшая сестра, Нат наступил на горло своей гордости и сделал вид, что все эти годы дались ему легко. Теперь он приезжал ужинать к нам, когда у него не было своих дел. И иногда помогал отцу в каких-то его поручениях.
Сейчас, когда у Натана своя мастерская, а сам он может разобрать и собрать гоночный флай с закрытыми глазами, папа признал, что был неправ, запрещая сыну идти к своей мечте. И я не могла понять лишь одного: почему он снова повторяет свои ошибки! Почему не понимает, что у меня тоже хватит силы воли поступить также, как Натан?
Видимо, мой взгляд, направленный на брата, стал слишком задумчивым, потому что отец, заметив его, прорычал:
— Нет! Нет, Мари, ты не сделаешь этого!
— Ещё как сделаю! — вскинула подбородок я. — Или вы позволяете мне учиться, или я ухожу и делаю это без вашего дозволения.
— Не будь дурой, — резко бросил Шейн. — Тебе даже идти некуда. Ты не работала ни дня, а со своим ведьминским даром и не сможешь найти что-то достойное. Что у тебя есть, кроме модных тряпок и облезлого кота?
— У неё есть я, — встал со своего места Нат и послал брату предупреждающий взгляд. — И, в отличие от вас, я не позволю сестре прос’ать свой шанс стать счастливой. Даже если это — ошибка, это будет её ошибка.
— А ещё у меня есть характер, — процедила я, — зато у вас он, похоже, один на троих!
— Довольно! — тихо сказал мама, и мы замолчали, перебрасываясь злобными взглядами. — Я не хочу больше мучиться, гадая, что с моими детьми. Если вы ставите вопрос так, что ж… Мари, можешь отправляться в Академию.