— Не рассказывай, если тяжело…
— Нет, я хочу! — Вдруг крикнул он. — Я хочу рассказать о ней, чтобы память об этой девушке жила не только в моем сознании. Она ведь такая же, как и ты, разве тебе не было бы интересно узнать о ней? Красивая, умная, сильная. Ее магия была такой… многосторонней. Мия, позволь мне помочь тебе. Вы ведь так похожи. Она отказалась от обучения, и чем это закончилось? Ее смертью. Не смогла контролировать себя! Твоя магическая составляющая точь-в-точь такая же, и без должного ее изучения от нее не будет толку, одни только беды.
Перспектива однажды самоубиться меня привлекала мало. Но я помнила, что говорил Дэнт, он просил меня не верить Сэму, но… А почему я должна верить инквизитору?
— Я подумаю, — кивнула мужчине и снова пробежалась взглядом по буквам на листочке. Воздушная, дом 5. Хм… Там вроде бы господин Брамс живет. Тщедушный старичок в замызганном костюме, который наверняка купил на свой последний учебный день в школе. Так и носит до сих пор, стирая только по праздникам.
Я распустила волосы только когда подошла к дому господина Брамса, их тут же растрепал поднявшийся ветер, пришлось придерживать рукой. Старичок выскочил за ворота только после того, как я в пятый раз со всей силы по калитке.
— Я так ждал тебя, так ждал! — Господин Брамс осмотрелся по сторонам, и втянул меня в ограду за руку. — Беляночка совсем плоха стала, Мия, а ты ж знаешь, как я люблю козье молоко. А где же мне достать другую козу? Нигде, стоят то они как половина моего дома. Триста золотых, да я таких богатств и в глаза то не видел никогда!
Старичок суетился, открывая калитку в загон, и все время оборачивался на меня, с нескрываемым восторгом.
— Ты не подумай, я к тебе хорошо отношусь, и отца твоего уважаю. Я слышал о таких как ты, читал историю, но чтоб вот так, вживую увидеть…
— Господин Брамс, кто вам рассказал обо мне?
Старик тут же изобразил потерю памяти, пожевал деснами губы, закатил глаза и быстро отвернулся.
— Вот моя Беляночка. Да ты ж наверняка ее видела, молочко то у меня брала не единожды. Что-то с ножками у нее стало, не двигаются, отнялись. Поможешь?
Я вздохнула.
— Помогу.
Серая козочка лежала на подстилке из сена, прямо лежа пыталась ухватить травинки и лениво их жевала. И вообще выглядела так, словно ей просто бегать надоело вот и притворяется умирающей. Но дальнейший осмотр подтвердил — задние ноги действительно онемели. Понять бы отчего, а дальше уж лечить.
— Давно это с ней?
— Так третий день уже ж…
— Что она ела три дня назад?
— Как обычно, травку. Я ж ее привязываю к колышку за забором, и гуляет она там весь день то.
Вот хитрый старикан… Я прищурилась. Вспомнить, что ела его коза три дня назад он смог, а кто ему обо мне рассказал — нет.
Трава за забором была обычной. Зеленой, короткой, местами выеденной до самой земли. Цветы. Я напряглась. Желтые цветы редко встречаются у жилых домов, чаще только в глубоких темных лесах, где раньше жили темные феи. Фей истребили, цветы, из которых эти феи и рождались, все еще появлялись то тут, то там. Отчего у козы отнялись ноги, сразу стало ясно — нажралась Феецветов.
— Господин Брамс, вот их, — я указала на цветочки. — Уберите, вырвите с корнем, но только в перчатках. А сейчас принесите мне толстую мокрую веревку.
Старичок кивнул и скрылся в сарае, и тут же примчался обратно, протягивая мне метровый кусок веревки.
Животных я уже лечила ранее — чья-то пятнистая корова отравилась прошлым летом и почти покинула этот мир на моих глазах, но я успела ей помочь, благо, рядом никого не было. Корове повезло, что я любитель полазить по полю в поисках редких нужных травок и в деревню мы пошли с ней уже вместе.
Вот и сейчас я на подсознательном уровне знала, что делать, а заклинание всплыло в памяти, и я несколько раз прочитала его про себя, пока обматывала ноги несчастной животинки веревкой.
— А ты что делаешь? — Полюбопытствовал господин Брамс, но наткнувшись на мой сердитый взгляд, сделал шаг назад.
Я начала бормотать себе под нос и поглаживать веревку.
— Отсекаю всю порчу, весь сглаз от Беляночки. Отшатнись от этого зверя вся худоба, вся маята в шерсти не затаись, в брюхе не приживись, за три моря удались, в обрат не возвратись.
Сзади послышался вздох старика, а потом он радостно кинулся к вскочившей на все четыре копыта козе, но та сразу завалилась на бок — ноги то все еще связаны.