Я выдохнула, ощущая облегчение. На одну тайну меньше. На первый взгляд это казалось не так сложно, но всё, чего мне оставалось ждать — это реакция государя.
Он побледнел. Я читала в его воспоминаниях панику.
Незнакомые мне просторы.
Мужчина, который ему будто родной, но совсем не похож на отца короля Тодора. Возможно, слуга.
Тёплые руки, но ощущения бесконечного кошмара, словно его мучают ужасающие сны.
– Это точно? - сквозь его уверенность пробивалась дрожь в голосе.
– Да. Таких пророков, насколько мне известно, лишь трое в мире. Они не могут предсказать всю жизнь, но точно описывают ярчайшие события грядущих трёх-четырёх лет. К сожалению, я не хотела говорить об этом королеве, ведь она может переволноваться....
– Ладно, ступай, – он с ужасом до дна осушил кубок с водой, который до начала заседания был полон.
Откланявшись, я, без привычного мне «стража», направилась в свои покои, удивляясь тому, что чувствовал король. Всё это было слишком сложно определить. Но, увы, я не могла коснуться его глаз при всех, чтобы проверить.
ГЛАВА 10
В парке было прохладно, а каждая тень была настоящим спасением даже несмотря на то, что день близился к вечеру. Мы с Захари отправились на прогулку, но совсем не ожидали, что там нас ожидает такой сюрприз.
В одной из вычурных беседок с символами королевства в центре сидел принц Николай. В руках он держал инструмент, напоминавший скрипку, но её корпус был слишком маленьким, чтобы походить на благородный инструмент. Принц играл на нём и пел прекрасную песню. Казалось, мелодия была родом не из наших краёв, а слова нашего языка ложились на неё с трудом, но, всё же, это звучало легко, как последняя ода лету, которое неумолимо заканчивалось.
Как и многие другие композиции, эта была о любви. Он сравнивал себя с пустынной розой, а свою любимую — с солнцем. Роза в ночи не могла дождаться момента, когда солнце вновь взойдёт, когда оно испепелит его лучами своих чувств. Сюжет напоминал сказку, которую пересказывают путешественники, но, вместе с тем, он вкладывал в неё свои, настоящие чувства. Действие зелья помогло мне уловить то, о чём он думал. Принцесса Лин. Её глаза, её руки, её любовь. Стало быть, он оценил её волнение в тот день, когда она буквально огрела его. Вот только, если всё так, почему король до сих пор не огласил помолвку? Все понимают, что сейчас, после смерти принцессы далёкого государства, играть свадьбу или хотя бы заключать помолвку — акт неуважения к дальним соседям. Но государь должен был обмолвиться хотя бы словом. К сожалению, этого не происходило. Впрочем, вооружившись своей ревностью, Лин уже начала активное «наступление» на Николая, и, что меня позабавило, она уже пыталась с ним договариваться. Любовь и спешка творят потрясающие вещи.
Мы присоединились к остальным слушателям: кто-то из них вкушал плоды искусства, разбирая каждую ноту, кто-то лишь наслаждался музыкой, а многочисленные придворные дамы в платьях самого разного толка, качества и цвета, чуть ли не падали в обморок от того, какие чувства их переполняли. Впрочем, это было лишь притворство или воспоминания о чувствах из дамских книг. Лишь две из них переносили песню на свои воспоминания об отношениях. Но то, что, несмотря на любовь к принцессе, Николай не забывал дарить ослепляющие улыбки этим самым дамам...
– Нравится? - я резко обернулась, надеясь понять, кто же так внезапно подкрался ко мне. Но, на самом деле, это я не заметила, что стояла в шаге от двоюродного брата короля. На этот раз в его руках была не клетка с птицей, а бумага и графитный карандаш. Он запечатлел принца и всех его почитателей в нечётких линиях, лишь набрасывая будущую картину.
– Этот инструмент звучит прекрасно, – я кивнула, стараясь держаться с ним сдержанно. В конце концов мне всё ещё неизвестно, какое действие оказало то заклятье, которым была снабжена птица. Сейчас он казался мне более опасным, чем Захари, который всю прогулку молчал, хотя, думаю, сказать ему было что. - Я не знаю, что это за инструмент, но он звучит достойно.
– Этот инструмент называется ребаб, - закончив с ещё одной линией образа принца, он отложил свои принадлежности на ближайшую лавку. – Игре на инструменте под названием ребаб научил его я.
– Значит, Вы — хороший учитель. Песня, которую сочинил ваш ученик — прекрасна.
– О, нет, что Вы. Мелодия этой песни стара как мир. В королевстве Балур она входит в сотни народных книг песен. Но слова писал он сам. Так что, я определённо могу гордиться своим учеником.
– Значит, Вы из королевства Балур? – я насторожилась, понимая, что некоторые приёмы магии в чужом и настолько далёком королевстве могут быть для меня неведомыми. Он всё ещё оставался подозреваемым, поэтому мне нужно было знать, о какой магии мне необходимо искать книги.
– Что Вы. У художника не может быть дома, – он мечтательно отвёл карие глаза, вспоминая о минувших днях. – Не знаю, известно ли Вам, но я — двоюродный брат императора, Богдан. Чуть больше чем тридцать лет назад меня продали в плен, но, узнав о моём происхождении, направили в Балур. Там я смог найти себе жену, завести ребёнка, но я всего лишь художник, а не лорд, титул которого мне так настойчиво пытались дать. Я путешествовал, я видел весь мир. Моя жена, как и всякая балурянка, сначала была против, но потом сама схватила сына и вместе мы отправились в первое семейное путешествие. Он видел экзотические джунгли, зимние леса и захватывающие дух степи. Он видел столько чудес, что никому из дворцовых детей и не снилось. Но теперь я вновь на родине. И теперь мне весьма приятно познакомиться с первой придворной ведьмой нашего королевства.
– А мне — с двоюрнодным братом принца, о котором я наслышана, – я расплылась в реверансе, искренне превирая. О существонании такого родственника короля я понятия не имела, что уж говорить о слухах в замке, где меня недолюбливают. Впрочем, мне нужно было знать кое-какую информацию, поэтому я быстро переключилась на нужную мне тему. – Но... Насколько я знаю, в королевстве Балур пленников заставляют изменить имя.
– О, благо я этого избежал. Всё же, я был немного необычным пленником, да и в королевстве бываю слишком редко. Меня ждут города всего мира, – дав лёгкой улыбкой мне понять, что тема исчерпана и обсуждать, по сути, больше нечего, он перевёл взгляд на Захари. Сначала осмотрел его одежду, после чего поднял глаза на самого мужчину, после чего хитро улыбнулся. – Захари, друг мой, ты ведь уже долгое время против ведьм. Но сейчас я вижу на твоём запястье оберег, сделанные ведьмой. Не придворной ли?
– Да, это её подарок, – признал он, что уже было для него достижением.
– Вчера он спас меня... Думаю, Вы уже знаете, что произошло в Чертоге. Захари вынес меня из огня, – меня раздражала улыбка Богдана. Он будто подозревал нас с Захари в любовных отношениях. Поэтому, мне пришлось как можно быстрее развенчать подобные мысли. – Это — всего лишь моя обычная благодарность.
– Обычная благодарность? – его хитрая улыбка стала ещё больше, а сам он теперь напоминал молодого парня, который только то и делал что совал свой нос в отношения других людей. – Чертог, место, где все ведьмы и ведьмаки столицы брали материалы для работы, сожгли дотла. После этого события, ведьма, ради обычной благодарности, использует конскую нить, бусины с наговором и синюю ленту для того, чтобы создать мощный оберег.
– Он спас мне жизнь! – не выдержала я. Это было так. Он спас мне жизнь, а я его даже не поблагодарила.
– Но это — его обязанность, – назойливо подправил меня Богдан.
– Богдан! – теперь чаша терпения переполнилась у моего стража. Он недовольно уставился на единокровного брата, давая понять, что продолжать разговор об этом лучше не стоит.
– Что? Я ничего не сделал и ничего не сказал, – теперь он улыбался виновато, хотя, на самом деле, никакой вины не испытывал. – Да и вообще, принц скоро перестанет играть, а мне нужно зарисовать кое-какие детали... с другой стороны.