Фрэнклин Драммонд убил семерых лопатой в корейских окопах[9]. Гейб знал это, как и все в пражском штабе, хотя Фрэнк никогда не рассказывал об этом и никто другой — тоже. Секреты разного толка циркулировали в пражском штабе, и о каких-то сотрудники узнавали просто из воздуха.
Сегодня эта история, которую Гейб никогда не слышал, никак не шла у него из головы.
— Сядь, — сказал Фрэнк, когда дверь закрылась. — И расскажи все еще раз.
— Я лучше постою, сэр, если не возражаете.
— Возражаю, — заявил Фрэнк, его голос становился выше и напряженнее, пока он огибал стол. — Возражаю, потому что у одного из нас не хватает ноги, и этот кто-то — твой непосредственный начальник, который ничего не понимает и расстроен и зол из-за того, что вчера случился первостатейный провал в базовой разведывательной работе. Так что сядь, Причард, и повтори все еще раз.
Гейб сел. Фрэнк тоже.
— Ну?
— Я облажался, — признал Гейб.
Фрэнк поднял свой планшет с напечатанным отчетом:
— Сотрудник Томс хвалит твой стиль сдачи карт. Потенциальному информатору нравилась игра, он выигрывал по-крупному, за что, я уверен, тебя еще поблагодарят в бухгалтерии, а затем вы двое улизнули в уютный прокуренный бар для завершающего предложения. — Он перевернул страницу. — А потом, продолжает Томс, объект — назовем его «особо ценным», — которого мы обхаживали — ты обхаживал — полгода, задействовав значительные ресурсы отдела, прибежал из бара «испуганным» и «дрожащим», что, по моему профессиональному мнению, не те слова, которые я бы использовал для описания успешной вербовки. Согласен?
— Сэр, я...
— Ты согласен, Причард?
— Да, сэр, согласен. Это не те слова, которые я бы использовал для описания успешной вербовки. И я бы не назвал то, что сделал прошлой ночью, успешной вербовкой Драгомира Миловича.
— А как бы ты это назвал?
— Я облажался, сэр. Это есть в отчете.
Фрэнк перевернул страницу.
— Отчет указывает, что ты страдал, я цитирую, от «сильной головной боли» во время речи. Внезапно ты сказался больным и попросил информатора уйти, чтобы не обращаться в больницу, где ваши имена оказались бы в опасной близости в регистрационных записях.
— В общем и целом так, сэр.
— Ты неплохо выглядишь сегодня, Причард.
— Мы работали сутки напролет, сэр. Я думал, что справлюсь.
— Ты отправился больным на важную вербовку, которую мы планировали и готовили несколько месяцев.
— Я нормально чувствовал себя утром. Не хотел отменять все в последнюю минуту. Это бы плохо выглядело.
Фрэнк бросил планшет на стол, сложил руки и наклонился к Гейбу.
— Друзья постоянно отменяют встречи из-за болезни. Мы могли бы изменить расписание. На этой неделе, на следующей — неважно. Но ты подобрался к цели и провалил задачу. В лучшем случае Милович просто беспокоится за тебя. В худшем, что более вероятно, он теперь знает, что ты пытался его к чему-то подвести, и опасается нас.
— При всем уважении, сэр, я знаю, что все плохо. Я все исправлю.
— За те несколько месяцев, в течение которых мы могли бы использовать тебя на других объектах.
— Понимаю, — сказал Гейб. — Простите. В последнее время я сильно занят...
— Сильно занят. — Фрэнк поднял брови, словно он никогда прежде такого не слышал. — Сильно занят. Мальчик, ты упускаешь больше мячей, чем пьяный жонглер. У моих дочек есть лабрадориха, такая большая собака со смешными ушами, знаешь такую?
— Мне знакома эта порода, сэр.
— Так вот, я видел много умных собак, и она не из них. Когда я бросаю палку, она бежит от нее, а не к ней. Но дочки обожают эту тупицу, а я люблю их, так что люблю и ее за компанию. Мне плевать, что собака не умеет то, ради чего была выведена, ведь мне это не нужно. Но я не могу позволить себе двух питомцев. Что бы там ни повредило твою голову в Каире, лучше исправь это поскорее. Я взял тебя, потому что Килларни сказал, что тебе нужны перемены, что ты хороший сотрудник, и мне тоже так казалось. Но лучше уж подтверди это. Парни мечтают о шансе проявить себя здесь. Мы на передовой холодной войны. В нейтральной зоне. — Он встретился взглядом с Гейбом. — А нейтральная зона — не место для того, кто не дружит со своей головой.