Радио зашумело. Таня поворачивала верньер, напрягая слух. Она искала не музыку или сообщения партии. Это было другое радио.
Белый шум ревел. Таня крутила переключатель. Может, он не будет разговаривать с ней сегодня. Порой его голос не проходил. Порой условия были неподходящими.
Но потом она услышала знакомый шепот среди помех. Таня замерла, палец едва касался ручки.
— Да, моя птичка...
Она выдохнула. Подтолкнула колесико. Шум тут же исчез, и голос зазвенел в ее квартире, как колокол.
— Дедушка, — нежно прошептала она. — Ты тут?
— Я тут. Я всегда тут, — произнес голос. Таня откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Так проще представить, будто дедушка рядом, в одной комнате с ней, а не лежит в коме в московской больнице. Будто этот голос — действительно он сам, а не волшебная запись из железной коробки, которую заговорили вещать и отвечать, словно это ее дедушка во плоти. — Что нам нужно обсудить сегодня?
Как всегда, сразу к делу. Именно так бестелесный голос отражал дедушкин характер. Таков уж Лед.
— В Праге есть Носительница, — объявила Таня.
— Ты завербовала ее?
Таня открыла глаза и взглянула на радио. Ручка установлена на 1320. Канал всякий раз был новый, будто дедушкино заклинание скользило по радиоволнам.
— Нет, — ответила она. — Я сделала ей предложение и дала два дня на раздумья. Была уверена, что она согласится. Но она отказалась.
Долгая пауза. Таня слышала шорох помех.
— Почему?
— Она напугана, — начала оправдываться Таня. — Пламя послало за ней конструкт. Это была ее первая встреча с магией.
Три ночи назад Таня встретилась с Андулой в сумраке парка Летна. Они брели вдоль замерзших деревьев, и Андула лепетала причины отказа: «У меня есть обязательства перед семьей, мать сама не своя с тех пор, как два года назад пропала моя сестра». — И: — «Это не мой мир». — И: — «Я не вполне тебе доверяю».
— Пламя, — насмешливо произнес дедушкин голос. — Да, похоже на них. Вечные показушники. Старые методы лучше, не правда ли? Мы не отпугиваем Носителей.
— Разумеется, — согласилась Таня. — Но она все равно отказывается пойти со мной. Мы следим за ней, она под защитой...
Таня вздохнула и бросила взгляд на зашторенные окна, скрывавшие ее от внешнего мира. Из детства она помнила дедушку добрым, теплым и любящим, несмотря на строгие рамки приличий, которые были заведены у Льда. Порой она злилась, что от него остался только голос в коробке — хитроумный симулякр. Она знала, что, скорее всего, просто капризничает, ведь без магии у нее бы и этого не было. Но, возможно, так было бы даже проще.
— Ну, она не из тех семей. Раз Пламя смогло подобраться к ней так быстро.
— Согласна, — ответила Таня. — Но это не значит, что мы должны позволить Пламени завербовать ее.
— Нет, — быстро откликнулся дедушкин голос. — Только не Носительницу. Она должна прийти ко Льду. Сама знаешь.
Таня кивнула. Если Пламя обретет контроль над Носительницей, последствия окажутся разрушительными. Пламя желает, чтобы магия сожгла ткань реальности и пронеслась по Земле, оставив на ней лишь пепел. Служители Пламени утверждают, что только так можно начать заново: спалить реальность дотла, чтобы получить более плодородную почву для перемен. Эта мысль ужасала Таню. Да, методы Льда порой заводили ее в тупик: слишком жесткие, укорененные в прошлом — но они хотя бы не вели к уничтожению всего живого.
— Я лишь предлагаю тебе, — произнес дедушкин голос, — попробовать иной подход, раз она не из Льда. Существуют правила, внучка, соответствующие процедуры.
Таня вздохнула.
— Я не забыла.
— Что ж, не знаю, кто на тебя влияет, ты ведь так далеко! Ты не должна забывать, откуда ты родом. Помни это, помни о своем наследии, оно поможет тебе завербовать Носительницу.
Таня потерла лоб.
— Я надеялась на чуть более конкретный совет, дедушка. — Голос по радио всегда строже подчинялся установленному порядку, чем сам дед, каким она его помнила. Порой ей казалось, что искра дедушкиной магии призвана сотворить из конструкта подлинного бюрократа, типаж, которому никто не способен соответствовать.