– Ирэ-э-эна-а-а-а! – снова прохрипела бабка коллеги. – Не могу-у-у-у больше-е-е-е! Где-е-е?!
– Ирина не смогла приехать. Она забо…
– Не могу-у-у-у-у больше! Больно-о-о-о!
У меня внутри все сжалось от сочувствия от этого хрипа. Какие же муки она терпит, а я тут медлю.
– Послушайте, вам нужно отпустить меня, чтобы я могла привести кого-нибудь на помощь! – Я решительно потянулась к пальцам женщины на моей лодыжке, намереваясь отцепить и побежать на улицу. – Здесь не ло… Ай!
Только что лежавшая почти трупом и хрипевшая пожилая женщина молниеносно вцепилась в мою кисть, выбивая телефон, и дернула на себя. Извернулась диким образом, подминая меня под себя, снова повергая в безумие происходящего еще глубже.
– Вы что… – взвизгнула я, брыкнувшись под ее неожиданно огромной тяжестью.
– Не Ирэна… Но не могу… Не могу больше… – просипела она и навалилась мне на грудь, выжимая весь воздух, и заткнула меня, прижавшись своим ртом к моему.
Вот тут я уже заистерила, забившись от паники и отвращения одновременно, но последнее мигом перестало иметь значение, когда из меня будто кто-то все внутренности потянул. Я себя вмиг ощутила какой-то пластиковой бутылкой, из которой высасывают содержимое, заставляя сплющиваться. Как по-другому и описать происходящее – я без понятия, но страшно и больно было адски. Благо длилось всего несколько мгновений, но и этого хватило для того, чтобы разум помутился и почудилось, что сейчас ребра начнут ломаться внутрь, словно сухие ветки. Бабка оторвалась от моего рта, ее сейчас почему-то прекрасно видимое в недавней кромешной темноте уродливое лицо исказилось еще жутче.
– Родовая-а-а-а-а! – заревела она, будто была озверевшим медведем, и стала валиться с меня, но тут ее словно притянуло обратно.
Поток жидкого пламени хлынул теперь из нее в меня, тело изогнуло дугой в конвульсии, где-то сверху, похоже, под потолком заскрипело, загрохотало, застонало, как если бы невидимый потолок собирался на нас рухнуть, перед глазами бахнуло фейерверком, выжигая их. Я колотила руками и ногами куда ни попадя, билась сама, и раз за разом в меня било пламенными импульсами, в ушах раздался безумный вой, стремительно переходящий в истошный запредельный визг, сверху трещало все громче, перед глазами полыхало не переставая и все ярче-ярче-ярче. А потом раз – и все.
Очнулась я опять же на полу, в темноте, в которой, однако, уже могла запросто различать и очертания самого помещения, и лестницу, ведущую наверх, и так и брошенную мною настежь открытую дверь. И, к сожалению, и скрюченное тело чокнутой бабки, лежащей недвижимо рядом, тоже.
– Господи! – резко села, в голове поплыло, и я отползла, толкаясь каблуками в пол.
Все тело отозвалось острыми искрами боли, в ушах гудело, как будто рядом работал трансформатор, желудок сводило от тошноты, а мозги коротило от усилий понять случившиеся.
– Что за безумие, – пробормотала, хватаясь за виски ладонями, но тут же их отдернула, ощутив на лбу противную липкую влагу. – Да что же это…
– Вот холера, опоздал, – раздался незнакомый мужской голос, и я, дернув головой, увидела чей-то силуэт в дверном проеме. – Невезуха, однако.
– Помогите! – подорвалась я с пола. – Тут женщине плохо!
– Плохо, говоришь? – хмыкнул пришелец, и раздался звук, более всего похожий на щелчок пальцев. Вспыхнул свет, и мне пришлось прищуриться. – Это кто же ты у нас такая, а? И как сюда попала?
– Я случайно… Боже-е-е! – проморгавшись, я смогла-таки разглядеть всю картину катастрофы.
Старуха распростерлась на полу, теперь уже без всякого сомнения, что абсолютно мертвая, кровь была повсюду: дорожка на ступенях лестницы, отпечатки ладоней на стенах, весь пол изгваздан вокруг нее и меня, и, само собой, я вся была в той же жуткой телесной жидкости. Вся! Начиная от ботинок и заканчивая лицом, учитывая, что я уже чувствовала противное стягивание на коже. Господи, да я наверняка как людоедка выгляжу, растерзавшая несчастную старушку! У нее же кровь изо рта текла, когда она меня им… Что, блин, она-то делала?
– Это не я! Ее, – торопливо заверила я незнакомца, что смотрел на меня с любопытством и скепсисом одновременно. Высокий, плечистый, черноволосый, темноглазый, с правильными чертами лица. Будь обстоятельства другими, я бы смутилась, потому что в обществе привлекательных мужчин всегда чувствовала себя неловко. Вечно ловила себя на том, что или пялюсь на них, как дурочка одичалая, или же, наоборот, не могу и глаз поднять. И то и это меня вгоняло в жуткую неловкость, ведь казалось, они это прекрасно видят. – Я здесь случайно оказалась.