Сознание несло прочь от деревни. Через незнакомые леса, реки, другие поселения.
Он шёл, тяжело опираясь на посох, сделанный из коряги. Посеревшая от времени ткань прятала вырезанные магические руны и стук палки эхом раздавался в притихшем лесу. Грубые сапоги подминали траву, не жалели маленьких веточек, что с треском ломались под ним. Полы плаща доставали до самой земли, лениво волочились по мху, иногда цеплялись за коряги. Он был страшен: выглядывала изуродованная лапа, будто звериная, с чёрным мехом и огромными когтями. Лицо мужчины было всё в шрамах, один глаз то ли незряч, то ли просто не имел цвета и будто рыбий, не двигался.
— Всё, всё, уходи оттуда!
Голос Флоренции донёсся сквозь толстую пелену. По губам стекало что-то тёплое. Он внезапно остановился, покрутив головой и посмотрел прямо на неё: Фелисия с криком вынырнула из видения, слишком резко вернувшись в тело: сознание помутилось, девочка удивлённо опустила голову — передник был перепачкан в чём-то красном. Кровь из носа — вот что стекало по губам.
Ведьма тяжело, прерывисто вдохнула, прижимая девочку к себе и целуя в макушку.
— Ты молодец, но никогда не увлекайся, хорошо?
Фел кивнула. Голова начинала неприятно пульсировать, предвещая скорую боль. Перенапрягаться никогда нельзя, а она сейчас явно это и сделала. Нельзя соваться туда, где тебе не место.
— Я просила тебя сказать, что ты чувствуешь, а не смотреть!
Впрочем, за этим скрывалось волнение. Фелисия виновато отвела взгляд в сторону.
— Кто это?
— Колдун, — мрачно ответила женщина. — Йонеран. Старый знакомый.
Голос ничего хорошего не предвещал. Девочка поёжилась — ощущения от того мужчины были мягко говоря не очень хорошие. Он был похож на старого, одинокого чёрного волка. Такие обычно выходят на скальные выступы и, поднимая голову к небу, протяжно воют на луну, созывая сородичей. Но к нему никто не идёт — все боятся, и он уйдёт, не поджав хвоста — гордо. Впрочем, горло будет сводить неприятный спазм одиночества.
— Он идет сюда? — Фелисия подняла голову.
— Не знаю, но надеюсь, что нет.
Флоренция, покачав головой, вышла из дома, тут же в большую комнату проснулось любопытное лицо Дэниала. Девочка вздохнула.
— Что случилось?
— Не знаю, — она пожала плечами.— Но я, кажется, делаю успехи.
Дэн широко улыбнулся, показал ей большой палец и скрылся в комнатушке. Он сидел там целыми днями, что-то бормотал, делал, но вечером амулет неизбежно снова летел в очаг и мальчик, хмурый как туча, садился за стол ужинать. На расспросы Фелисии не отвечал, а мать только хитро щурила глаза, глядя на юношу.
Они не отсюда — говорила недавно Флоренция. Они пришли сюда специально из другого мира, потратив кучу сил на перемещение. Дэн был ещё совсем мал и не помнил перехода. Устроиться у женщины получилось не сразу, она сменила несколько стран, прежде чем осела здесь — в деревушке меньше всего бросали на неё странные взгляды и, по крайней мере, не пытались донести на "странную девушку, появившуюся ниоткуда с ребёнком и без мужа". Женщина бесконечно ненавидела практически каждого, живущего в этом поселении, потому редко выходила из дома, только на рынок, за продуктами. Да и то часто посылала сына.
На вопрос, что, в таком случае, она здесь делает, женщина только вздыхала. Отвечала не спеша, обдумывая каждое слово. Она устала на тот момент, а здесь её магия, которую она принесла с собой — практически иссякла. Хватило лишь на то, чтобы затуманить жителям сознание, мол всегда здесь жила, и отстроить эту лачугу. Не руками, конечно, но у Фел долго не могло уложится в голове как именно это получилось. Закон равноценного обмена — чтобы что-то получить, нужно откуда-то это взять, ничего не появляется из воздуха просто так. А сейчас все её амулеты и артефакты валялись пустыми безделушками.
После этого по ночам, перед тем, как заснуть девочка отправляла своё сознание дальше и дальше от дома. Ей нравилось исследовать земли, знакомиться с новыми духами, которые принимали её за свою. Нравилось ощущения полета, когда она парила над лесами, полями, вдыхая запах бесконечной свободы. Потом ей удалось уговорить Дэниала, и они вместе, взявшись за руки, бежали по деревне, ныряли в лес, а потом поднимались в небо на ближайшей поляне. С Изнанки все выглядело немного иначе — многие дома лежали в руинах, сквозь них прорастали деревья. Некоторые откровенно объедали тёмные сущности, кляксой засев в сенях и злобно сверкая оттуда глазами. Лес был древнее, стволы деревьев более могучими. Их в свои объятия заключал вездесущий мох, а в озере, обнаруженном за несколько километров от деревни плескались русалки. Сначала одна пыталась утащить Дэниала за собой, но парень достаточно резким ударом дал ей понять, что делать этого не стоит. Девица фыркнула, обидевшись и скрылась под водой, напоследок обрызгав их хвостом.