— Не извиняйся, — она взяла его за ладонь. — Ты просто многого не знаешь, а мне почти ничего нельзя рассказывать. Просто не смейся надо мной, хорошо?
— Постараюсь, — заверил её Николай. — Только один вопрос. Ты всех в офисе… пыталась сделать ярче?
Саша помотала головой.
— Только если человеку плохо. На это страшно много сил уходит, и не всегда получается. Едем?
— Едем, — согласился Николай и мягко нажал педаль газа. — Но я всё равно буду спрашивать, ты же понимаешь. Без обид?
— Без обид, — согласилась Саша. — И я буду спрашивать. Без обид?
Николай кивнул, и подтвердил ответ вслух: — Без обид.
Уже через минуту вернулась та, утренняя Саша — восторженная, счастливая, с сияющим лицом. Смотрел бы и смотрел на неё, если бы не было необходимо смотреть в основном на дорогу.
19. Родители
Едва Саша вошла в квартиру родителей, случилась немая сцена. И отец, и мать смотрели на гостью с явным восхищением и восторгом.
— С Новым Годом! — улыбнулась им Саша. — У вас тут так светло и хорошо!
Вот точное слово подобрала — светло. Действительно, светло и просторно. И не только потому, что квартира большая, потолки высокие, и ремонт сделан на совесть. Молчание затягивалось, и Николай слегка откашлялся.
— Мама, папа — это Александра, прошу любить и жаловать. Александра — это мои мама и папа. Аглая Викторовна и Пётр Витальевич.
— Просто Саша, — уточнила Саша, улыбаясь. Николай принял её куртку, и мама обняла гостью, а отец пожал сыну руку.
— Как сердцем чуяла, что приедешь сегодня, — улыбнулась ему мама, сразу помолодевшая лет на пятнадцать. — У нас почти всё готово. Коля, давайте с отцом пока стол поставьте. Саша, поможете мне?
— С удовольствием! — И обе женщины исчезли в сторону кухни.
— Красивая она у тебя, — заметил отец. Тоже доволен, сразу видно. — Сам всё расскажешь, не буду в душу лезть. Только одно: у вас всё серьёзно?
— Серьёзно, — подтвердил Николай, помогая отцу раздвинуть стол, да передвинуть его, чтобы всем места хватило. Отец похлопал сына по плечу.
— Ну, в добрый час. Пусть поговорят там наедине, не будем мешать. Начнём пока партию?
— Вроде ту ещё не доиграли?
— Ну ты же знаешь маму. Нечаянно, понимаешь, доску уронила. Придётся по новой.
Николай улыбнулся и кивнул. Отец был заядлым шахматистом, и в своём институте, даром что спортивных званий не получал, стал чемпионом — а игроков там было порядком. И очень сожалел, что сын, которому шахматы давались легко, не пошёл в этот спорт. Не очень настоящий, конечно, но всё же спорт.
…На кухне дело шло к завершению — действительно, всё уже приготовлено, только разложить и принести.
— Скатерть, как всегда, не постелит, — заметила Аглая Викторовна, улыбаясь. — Да и ладно, привыкла уже, всё равно его не исправить. Нет-нет, не беспокойтесь, Саша, сама постелю. Порежете пока хлеб?
Аглая Викторовна вернулась через несколько секунд, в явном изумлении.
— Надо же, постелил! И не перепутал, праздничную взял! Ну просто день чудес!
Саша посмотрела в её глаза и молча улыбнулась.
— Вы с Колей давно знакомы? — Аглая Викторовна понизила голос. — Вы извините моё любопытство, Саша.
— Можно на “ты”, Аглая Викторовна. Мы с ним полтора года назад познакомились. А кажется теперь, что всю жизнь его знаю.
Саша закончила с хлебом и посмотрела вопросительно в глаза хозяйки.
— Нет-нет, теперь только отнести. Вы вино пьёте? Мы с Петром только капельку, только по праздникам.
— Капельку и мне можно, — согласилась Саша. — У нас семья непьющая, всё очень строго.
Аглая Викторовна покачала головой и посмотрела с явным уважением.
— Вы с Колей никуда не торопитесь? — она замерла, взяв в руки два блюда со снедью. — Очень хочу поговорить с вами. Вы первая девушка, с которой он нас познакомил. Извините! — Аглая Викторовна явно смутилась.
— Пожалуйста, не извиняйтесь! — улыбнулась Саша и взяла два других блюда. — Я и сама очень хочу поговорить с вами. Мы не торопимся.
— …Шахматисты! — позвала Аглая Викторовна, когда стол был накрыт. — У нас всё готово, отвлекитесь!
20. Дом, милый дом
Николай и Саша покинули гостеприимный дом, только когда за окнами сгустилась чернильная вечерняя мгла. Поразительно, но ни единого фейерверка за окном, только решётки огней в окнах окрестных многоэтажек. Словно на Солнце накинули плотную, тяжёлую ткань, но в ней оказались прорехи.