Младенцы рамапитеков были столь же беспомощны, как и наши младенцы, точно так же они не умели контролировать работу своего желудка и соблюдать чистоту своего ложа. Шерсть - естественный накопитель нечистот, а нечистоты - питательная среда для развития самых разных, в том числе и болезнетворных микроорганизмов. В условиях высокой избыточности потомства, свойственного рамапитекам, возникновение различных эпидемий за счет загрязнения шерсти младенцев было бы неизбежным. По этой причине шерстный покров у рамапитеков уничтожен еще на этапе самого формирования общин из обезьяньих стад. Тело рамапитеков было лишено не только шерсти, но и волос. Оно было голым в человеческом, более того, в женском смысле этого слова, его было удобно содержать в абсолютной чистоте, удобно очищать и мыть. Рамапитеки любили воду, держались возле рек, купались сами и купали своих детей, в том числе и новорожденных. Именно оттуда, из рамапитекового прошлого наши младенцы позаимствовали свое подсознательное умение держаться на воде, плавать и нырять. Умение, которое восхитило и престижно озаботило современных пап и мам, но, увы, не побудило науку сколько-нибудь серьезно заняться этой загадкой. Рамапитековые общины формировались только в особо благоприятных для этого местах - на побережьях средних и крупных рек. В таких и только таких условиях могли обитать голотелые рамапитеки, плотно корпорированные общины которых требовали поистине стерильной чистоты жизни, а стало быть, и постоянных купаняй всех, начиная от новорожденных до глубоких стариков.
Среди младенцев, появляющихся на свет через двойни, тройни и большее число близнецов, неизбежным был высокий уровень смертности. Высокий уровень смертности был и среди целомудренного юношества, оборонявшего стойбища от всех и всяких врагов, в том числе и от хищников. В интересах той же стерильной чистоты рамапитековые общины должны были как-то избавляться от тел умерших детей и сородичей. Рамапитекн не могли предавать их земле - у них не было для этого орудий, рамапитеки не могли сжигать трупы - они не знали огня. Крупные и средние реки становились естественной текучей могилой для погибших рамапитеков всех возрастов. Вода уносила трупы от стойбищ, вода хоронила их в моря и океаны. Для этого не годились стоячие воды озер или мелкие реки и речушки, и то и другое превращалось бы со временем в болезнетворные могильники. Годились только побережья крупных и средних рек, справлявшихся с транспортировкой погибших, а помимо того, имевших и удобные места для массовых купаний.
Индостан - субконтинентальный изолят, отгороженный от остальной части Евразийского материка высочайшими в мире горными хребтами, и в прошлом был насыщен крупными и средними реками, пригодными для обитания рамапитеков; Инд, Ганг и Брахмапутра с притоками и менее внушительными соседями и были колыбелью человечества, колыбелью древнейшей рамапитековой культуры. Особенно Ганг, с особой, стерильной чистотой его вод. Можно полагать, что реки хоронили и предметы вещественной культуры, стирая с камней следы примитивной обработки и повергая в тлен и гниение дерево.
Наличие в рамапитековых общинах избыточного общественного потомства обусловило формирование у рамапитеков мужского пола, по-своему уникальной морфологической способности, о которой уже шла речь как о загадке рода человеческого. Я имею в виду наличие у сильного пола отчасти редуцированных молочных желез. Попробуем разобраться в этом феномене.
Может ли современная мать выкормить трех-четырех близнецов? Разумеется, нет. На помощь такой, разом ставшей многодетной матери привлекаются кормилицы, няньки, идет в ход искусственное молоко. Но рамапитековой общине неоткуда было взять кормилиц! Хотя рождение двоен и троен, если верны наши предположения о наличии развитого общественного потомства, было отнюдь не исключением, а нормой. Очевидно, что еще в ходе формирования из дриопитекового стада рамапитсковая община должна была как-то приспособиться к выкармливанию избыточного числа новорожденных. Обратим теперь внимание на то, что у современных подростков - как мальчиков, так и девочек - происходит созревание молочных желез. Это созревание своего рода сигнал окончания отрочества и начала юности. Но у девочек созревание молочных желез доводится до конца, а у мальчиков вспышка созревания угнетается, набухшие было молочные железы затем опадают, рассасываются.
Непредвзято оценивая эти факты, т. е. оценивая их как остаточные, атавистические явления, доставшиеся в наследие людям из антропологического прошлого, приходится делать вывод, что целомудренное рамапитековое юношество - не только девы, но и юноши - обладали действующими молочными железами и принимали участие, в выкармливании новорожденных. Можно думать, что вместе с половым созреванием, вместе с превращением юношей во взрослых рамапитеков, действие молочных желез у них блокировалось. Именно этот хорошо заметный признак оповещал общину о том, что рамапитек выдержал труднейшие юношеские испытания, заслужил право на особую, защиту и продолжение рода.
Рамапитековая община была прекрасно отлаженным общественным механизмом, в котором каждая возрастная компонента: дети, подростки, целомудренное юношество, половозрелые особи, - хорошо знали постепенно расширяющийся круг своих общинных обязанностей и четко их выполняли. В этом плане рамапитековая община напоминала пчелиную семью, но в отличие от нее имела не инстинктивную, а подсознательную. т. е. формируемую в ходе обучения и воспитания старшими, структуру. Жесткость этой структуры поддерживалась опять-таки не инстинктивно, не сама собой, как у пчел, а с помощью подсознательных нравственных норм. Всякое отступление от этих норм наказывалось, причем суровость наказаний росла вместе с возрастом рамапитеков. На уровне целомудренного юношества и половозрелых особей грубое нарушение нравственности каралось немедленно и с предельной строгостью: смертью или изгнанием из общины, которая для рамапитеков была лишь другим, отсроченным вариантом смерти.
Однако нравственность рамапитековой общины была не только строгой, но и доброй, чистой - на удивление высокой и благородной. Рамапитековая община была не только трудовой мастерской, но и своеобразным храмом. Лучшие нравственные обычаи и традиции рода человеческого являют собой заимствования нравственной культуры рамапитеков. Домыслы о том, что высокая нравственность человека создана чистыми усилиями разума уже в исторические времена, - всего лишь наивные домыслы, не более. Рассудок человека разумного - это биологический компьютер, бездушная машина; он холоден, безлик и расчетлив. Рассудок напоминает собою топор, с помощью которого с равным успехом можно творить добро и зло, строить храм и тюрьмы, рубить избы и головы. Человеческая история и в особенности наш ужасно цивилизованный век - убедительная и пугающая иллюстрация к сказанному.
Высокая нравственность хранится не в сознании человека, а в глубоких подвалах его подсознательной памяти. Золотые подвалы эти были созданы и постепенно заполнялись поистине бесценным нравственным содержанием на протяжении всего десятимиллионного раннего антропогенеза. Человека делает человеком, а не кем-нибудь иным, - его мощно развитое подсознание, а вовсе не бездушная машина-рассудок. Рассудок, связанный через интуицию с подсознанием в единое системное целое, и порождает в итоге человеческий разум, которым мы законно гордимся и который движет вперед и вверх земную цивилизацию.
Нравственные чувства рамапитеков несущественно отличались от нравственных побуждений современного человека. Они были, естественно, менее осознанными, но зато более определенными и императивными. Рамапитекам, у которых подсознание было верхним уровнем психики, было свойственно эстетическое мироощущение, определявшее все ключевые моменты их общественного поведения. Муссируемый ныне, более в конъюнктурно-коммерческих, чем в каких-либо иных целях, тезис: красота правит миром, - наивен, конечно же, на уровне применения к человеку разумному. Но в полной мере справедлив по отношению к восприятию действительности и поведению рамапитека! Все, что было по восходящей линии полезно общине, воспринималось рамапитеками по восходящей шкале оценок как приятное, красивое и, наконец, прекрасное. Все, что было по нисходящей линии вредно общине, воспринималось ими как неприятное, некрасивое и, наконец, безобразное. Рамапитеки были созерцательными эстетами и поступали так, чтобы и себя, и все окружающее сделать еще красивее.