-«Арфа твою мать!»-больше всего поразилась именно этому звуку Элин-«Девушку выпотрошили и сняли с нее скальп, а у них играет арфа! Рай в своем репертуаре!»
На протянутых вниз кишках, на руках и ногах и на скальпе девушки появилась крестообразная рана, из которой вместо крови лился белый свет, тело изувеченной девушки задергалось по мере возрастания в диаметре крестов и пара, поднимавшегося над ними. Мелодичные звуки арфы усилились, когда новый крест появился на груди жертвы, изгибающейся и бьющейся так, как в страшном сне, тело дергалось, но не могло освободиться, пока около него по кругу ходил с четками в руках Ренли Ред.
А что другие экзорцисты?
Сердце Элин облилось кровью и наполнилось великой обидой за свой народ, наполнилось нескончаемым возмущением и удивлением. Как? Скажите мне, как можно спокойно сидеть и есть, когда на твоих глазах творится такое!?
Экзорцистов, чей обеденный стол был всегда защищен, не трогала сила Реда, они сидели словно под куполом и мирно завтракали любимыми блюдами, наблюдая за происходящим с поразительным спокойствием. Они сидели так, как сидят зрители в кино, наслаждаясь просмотром с ведром поп-корна в руке. Если они доели и хотели уйти-они вставали и уходили, окруженные все той же голубоватой сферой, обволакивающей их тела, огонь расступался перед ними, а святые писания, наводнившие помещение их не трогали, действуя только на темных существ. Ни один из них не обернулся, чтобы помочь, ни один из них не сказал однокашнику: «Хватит!».
Они мерзкие выродки.
Неожиданная развязка настала с финальным крестом на голове. Когда прозвучала последняя нота арфы, Элин увидела душу темной сестры. От нее осталось только название, некогда сильная эфирная сущность была хрупка куда сильнее, чем фарфор, непонятно даже было, как ее целостность до сих пор держится, не распавшись на кусочки. Правильней сказать, содержимое, что вышло из тела, уже не была душой ведьмы с когда-то дарованным ей именем. Из нее было выжжено все, что она когда-либо знала, из нее было выжжено все, что делало ее личностью, осталась только первозданная, полностью очищенная от всякого рода скверны оболочка. Оболочка запульсировала, как пульсирует сердце при ударе. Запульсировала над телом, от которого остался только очищенный пепел.
-Какая трагедия.-произнес Ренли Ред урезонив свою ярость-Очередной слабак не смог перейти на порог новой безгрешной жизни. И даже аккумулятором ты послужить не сможешь, а значит....-медленно он приблизил правую руку к безличностной душе и поставил ей щелбан. Раздался дикий, оглушающий звон, заставивший Элин прикрыть уши, алый свет взбесновался и, соединившись с огнем, заполонил собой все, превратившись в наделенную разумом движимую силу, он направился туда, где стояла, наблюдая за казнью через окно миров Элин.
-«Что? Не может быть!»-она развернулась и в ужасе побежала от огня, чьи языки пламени уже лизали ее спину и тут все исчезло.
Она стояла посреди столовой А под лучами искусственного солнца, кружащего под непомерно высоким сводчатым потолком, стояла между четырех совершенно целых факультетских столов с полнейшей чистоте и порядке. Элин растерялась: а где же следы огня? Где дождь из пепла? Где брызги крови и тела? Ей что, показалось?
Нет.
Не смотря на целостность факультетских столов оборотни, темные ведьмы и колдуны полностью отсутствовали, и только стол экзорцистов был все еще наполовину полон, и весь этот стол смотрел на нее холодным, пронзительным взглядом. Кто-то увидев ее, даже забыл о еде, так и не донеся вилку с едой до рта.
-Ты!-вскрикнула Элин, когда перед ней предстал Ред, чей талант включал в себя неожиданные появления в любом месте в любое время. Пока что он неподвижно стоял и смотрел на нее жгучими черными глазами, склонив голову на бок. Безумец напоминал ей механическую игрушку с ножом, которая остановилась только из-за того, что у нее кончился завод.
Мисс Новак не шелохнулась, ее колени не дрогнули, зубы не застучали, ее большие желтые глаза не закрылись, и она не завизжала в панике. Да, ей было очень страшно, действительно страшно стоять так близко к тому, кто является одновременно экзорцистом и инквизитором, к посланнику церкви, только что уничтожившим душу ее сестры самым жестоким из способов. Он смотрел на нее как дикий зверь, готовящийся к смертельному прыжку, поэтому она решила действовать первой.