Клык отпустил братву и вернулся домой. Позвонил жене и сказал, что типа появилась ниточка и есть надежда. В ожидании полуночи он курил одну за одной, сидел перед телевизором, смотрел всё подряд, ничего не воспринимая (лишь однажды за всё время, выйдя из оцепенения, он с удивлением отметил, что «Поле чудес» вместо Листьева ведёт какой-то другой усатый мужик). В одиннадцать десять Клык вышел из дому и сел в бэху. Выкурил сигарету. Завёл и медленно поехал.
Когда Клык добрался до кладбища, на часах было без пяти двенадцать. Он открыл бардачок и достал тэтэшник. Подержал несколько секунд, положил обратно и вышел из машины. Было холодно, и хотя Клык был в толстой турецкой кожанке, он невольно поёжился. Луны на небе не было, вокруг царила непроглядная темень, и лишь в самом конце центральной кладбищенской аллеи виднелся слабый огонёк - лампочка над входом в здание администрации. Клык достал сигарету и специально прикурил её так, чтобы пламя зажигалки осветило его лицо. В три затяжки он выкурил сигарету, выкинул бычок и решительно направился вперёд по аллее. Шагая в темноте, Клык несколько раз споткнулся, пока дошел до цели. Он встал под тусклой лампой, достал из кармана чёрный шелковый шарф и завязал глаза. Клык слышал лишь, как ветер шелестит ветвями стоящего неподалеку дерева и как стучит его собственное сердце. Он начал считать удары: раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять... Внезапно что-то тяжелое обрушилось ему на голову.
сегодня новолуние круг должен быть ровным диаметром чуть больше его роста аккуратно расставляю и зажигаю свечи рисую знаки семи планет и большую пентаграмму агриппы великий господин повелитель мира с тысячью имён примет мою жертву сначала он примет её кровь а потом сердце ещё живое ещё трепещущее должен принять это хорошая жертва это животное не должно ходить по земле не имеет права дышать воздухом он из тех кто поломал мою жизнь за мою жизнь я возьму его это такие как он каждый день унижают меня такие как он лишили меня всего денег здоровья ребёнка из-за таких как он закрылся мой нии чтобы эти бандюги забрали себе здание такие как он всегда обижали нас такой же подонок бросил мою мать и она наложила на себя руки такой же как он ограбил бабушку нищую пенсионерку отнял все сбережения такие как он тоже в кожаных куртках и с наганами пришли раскулачивать прабабушку и её семью и если бы не прабабушкина сила их всех сослали бы в сибирь на мучительную смерть как миллионы других но сегодня он в моей власти сегодня я отомщу за всех и за бабушку и за маму и за прабабушку за всех за всех
Первое, что Клык почувствовал, придя в себя, - сильную боль в затылке. Потом, что он лежит на спине на чем-то твёрдом и холодном. Он глубоко вздохнул и почувствовал запах пыли, старых досок, ветоши и воска. Разлепив глаза, он увидел в пляшущем свете свечей склонившееся над ним лицо Ленки Веденеевой, своей бывшей одноклассницы, ныне - официантки в «Летучей мыши». Почему-то сначала его поразило: он впервые в жизни заметил, что у Ленки глаза разного цвета, один карий, другой зеленый; и лишь потом он удивился, что видит именно её.
- Ле... Лена?
Она неразборчиво бормотала, словно не замечая, что он очнулся.
Клык попытался подняться, но обнаружил, что ноги у него связаны, а руки стянуты за спиной.
- Где я? Ты что здесь делаешь? Где моя дочь?
Ленка не реагировала на него. Она взяла в руки кухонный нож с деревянной рукояткой, выкрашенной в чёрный цвет, и стала что-то рисовать в воздухе, продолжая бормотать. Клык попытался разорвать путы и, к радости, обнаружил, что они поддаются. Похоже, руки ему связали простой бельевой верёвкой, причем некрепко (сам Клык знал, как связывать людей, чтобы они не освободились). Он стал напрягать предплечья и тянуть их в разные стороны. Верёвка понемногу ослабевала.