Джин исписала пятнадцать листов, передавая послания от матери Гарри, и Гудини подтвердил, что каждое слово могло бы принадлежать Сесилии – так эти страницы напоминали драгоценные письма, которые мать посылала ему, когда он отправлялся на гастроли. Но Гудини хотел большего. Когда сэр Артур уже думал, что сеанс в Атлантик-Сити завершен, Гудини взял карандаш и сам попробовал использовать автоматическое письмо.
Его рука тут же вывела слово «Пауэлл».
– О господи! – воскликнул сэр Артур.
Его друг, спиритуалист Эллис Пауэлл умер на прошлой неделе. Гудини, по его собственным словам, никогда не слышал об этом джентльмене и, конечно же, не знал о его смерти. Гарри предположил, что думал о другом Пауэлле – иллюзионисте, который в последнее время болел.
Он заключил, что это странное совпадение.
Но теперь, в гостиной особняка Гудини, сэр Артур заявил, что его не устраивает подобное объяснение того, почему Гарри написал имя «Пауэлл». Неужели он по-прежнему отказывается признавать свой дар?
Гудини с сомнением улыбнулся. Мертвые не говорили с ним, но он всегда подозревал, что какая-то невидимая сила хранит его.
Он признал, что перед выполнением опасных трюков прислушивается к внутренним ощущениям, подсказывающим, когда подпрыгивать, а когда пригибаться.
– Ты стоишь, сглатываешь слюну, как часто бывает, а потом будто слышишь чей-то голос – и прыгаешь, – объяснил он.
Гудини вспомнил, как когда-то решил действовать по собственной воле, не полагаясь на этого незримого хранителя, и чуть не сломал шею.
Дойл еще никогда не слышал, чтобы Гудини был настолько близок к признанию своих экстрасенсорных способностей. Сэр Артур полагал, что теперь его друг стал на правильный путь.
– Я привела вас, сэр Артур, к моему дорогому сыну, – сказал дух Сесилии. – Я чувствовала, что именно вы поможете нам воссоединиться, и я была права.
Тем вечером мистер и миссис Гудини праздновали двадцать восьмую годовщину свадьбы и по этому случаю пригласили Дойлов в театр-варьете «Пинуилл». Но куда бы они ни шли, всюду их преследовал свет софитов. Импресарио Раймонд Хичкок прервал выступление, прося Гудини «показать фокус». Иллюзионист отказывался, а зрители в зале уже начали скандировать его имя. Чтобы избежать конфуза, сэр Артур уговорил Гудини подняться на сцену. Публика требовала продемонстрировать трюк с иголками. Выступление варьете прервалось. Актеры, ассистенты и музыканты собрались вокруг сцены, чтобы посмотреть номер Гудини. Иллюзионист проглотил пять упаковок иголок, а затем эффектно достал их изо рта уже связанными нитью. Зал взорвался аплодисментами, и Гудини почтительно поклонился своему английскому другу. Свет софитов сместился на сэра Артура.
На следующий день приключения Дойлов в Америке подошли к концу. После заключительного интервью, когда подарок Бронкского зоопарка – королевская змея – уже лежал в коробке, Дойлы собрались на палубе парохода «Адриатик», чтобы помахать рукой зевакам и журналистам на пристани. И когда прозвучал пароходный свисток и судно снялось с якоря, сэр Артур с удовлетворением подумал, что его миссия увенчалась успехом. Оптимизм и воодушевление Дойла нашли отклик в сердцах американцев, уставших от чопорности сухого закона и политической скуки. Хорас Грин, журналист «Таймс», писал, что лекции Дойла восприняли как «глоток свежего воздуха». Он полагал, что теперь нужно только одно – доказательство подлинности способностей хотя бы одного медиума, поскольку, «даже если во всем мире удастся подтвердить существование только одного-единственного человека, способного производить медиумическую материализацию», Рубикон будет перейден.
Но на тот момент сэру Артуру было достаточно того факта, что теперь его лекции посещают не только женщины из Американского объединения матерей Золотой звезды. Он завоевал расположение многих журналистов, хотя поначалу опасался, что они будут высмеивать его дело. Действительно, были те, кто злословил, не обошлось и без ошибок и конфузов, но в целом Дойл считал свой тур успешным. В Нью-Йорке он собирал полные залы; распространил свое учение, выступая в городах от Восточного побережья до Среднего Запада; проверил многих американских медиумов и надеялся, что сумел найти новых последователей спиритуализма – а главное, его друг-иллюзионист после событий в Атлантик-Сити приблизился к принятию новой религии. И Дойлу было очень приятно, что его друг пришел попрощаться. Гудини стоял на пристани и махал сэру Артуру.