Вдохнув, она выключила люстру и, привыкнув к темноте, добралась до кровати. Легла. Пару минут бездумно смотрела в потолок и осторожно закрыла глаза…
… Через пять минут она зажгла все свечи, какие только нашла. Все они были либо в подсвечниках, либо в маленьких шандалах, но все же отличались главным: будут гореть, пока не растают в своих тарелочках-подставках. Уверенная, что теперь-то она сумеет заснуть без страха, она уже с опаской легла и натянула одеяло, закрывая замёрзшие плечи. Долго смотрела в шкаф напротив, на его медовый при свечах отблик… Насторожённо закрыла глаза… Стало не так страшно, но… Сон сбежал!
Она ворочалась и так и этак, переворачивалась с боку на бок. Прочитала заклинание на сон, а потом молитву. Всё зря… Захотелось воды. Вспомнив, что не однажды ей помогала заснуть тёплая вода - хотя бы полчашки! - она тихо встала.
Возле двери в гостиную прислушалась. Бывший спит. Наверняка. Значит, можно тихонько пройти в кухню. Слава Богу, пол не скрипучий… Дверь бесшумно открылась. Анюта снова прислушалась. Викентий спал. Она расслышала его тихое сопение даже от порога своей комнаты. А может, ей показалось, что он сопит… Она быстро пробежала босыми ногами по тканой дорожке к прихожей и свернула к кухне. Здесь, как и в гостиной, светил тот самый фонарь. То есть свет был таков, что Анюта легко нашла чайник и поставила его греться на газовую плиту.
Вернулась она в комнату успокоенной и сразу нырнула под одеяло. Снова прочитала и заклинание, и молитву. На этот раз сработало, хоть и с небольшим, не очень приятным привеском. Она задремала, и в её личное пространство медленно вползли события дня… Кошмары обрушивались таким непрерывным, страшным скопом, словно с огромным нетерпением дожидались мгновения, когда она, наконец, уплывёт в тёмные воды сна. Задыхаясь, она бежала от догоняющих её собак. Вскрикивала, когда на неё бросалась змея Людмилы. А где-то в стороне невидимый старик Нил с сарказмом комментировал эти ужасы, будто именно он и насылал их на Анюту. И ехидно добавлял, что в следующий момент будет угрожать ей…
… Постель заколыхалась вместе с собаками, которые нагоняли ей. И неожиданно свирепый собачий лай стал тише, и в нём появились странные интонации растерянности и даже бессильной злости, а Анюта будто влетела в тёплую, а главное - защищённую нору, маленькую, но очень уютную. Минуты она приноравливалась к этой норе, как бы поудобней в ней уместиться. Нора сонно и странно ворчала: “Засыпай уже. Мне завтра с утра…” и обнимала её. И в одну секундочку Анюта вдруг поняла, что надо не засыпать, а просыпаться, потому что…
- Вик?..
- Мм?
- Ты… откуда здесь?!
- Не кричи… Я спать хочу.
- Но…
- Ты плакала, и я понял, что тебе снится что-то плохое. Аня, давай спать.
- А-а… - Она всё-таки подняла голову с его горячего плеча (ну-ну - тёплая нора!), основательно ошарашенная, и оглядела комнату.
Горела только одна свеча - на комоде в углу. Изумлённая, Анюта спросила:
- Это ты потушил свечи?
- Угу…
Она взглянула на него, который, недовольно сопя, натягивал на плечо край одеяла.
- Зачем?!
- Мне мешают.
Она хотела сказать: “Эгоист!”, но вместо этого легла и, чувствуя, что сон опять сбежал, некоторое время разглядывала бывшего, пока он, с закрытыми глазами, не сказал:
- Нарвёшься.
Вспомнилось, как он приехал, как призрак не пустил его в дом… И как она тогда отчаянно помечтала хотя бы об одной, последней ночи с ним, даже если он после неё уедет навсегда из её жизни. Хочет ли он её сейчас? Вроде сказал одно только слово, но… Это ведь не… А если спросить в лоб?
- А если мне этого хочется? - прошептала она, и он мгновенно взглянул на неё. Глаза - совсем не сонные, заблестели в свете единственной свечи. Но ей показалось - он не понял, чего она хочет, и тогда она заторопилась: - Может, мне хочется - нарваться? Что тогда?
- Тогда…
Он мягко приподнялся на локте, а Анюта, наоборот, легла и с наслаждением запустила пальцы в его взъерошенные со сна волосы. Она ещё помнила, как он реагировал на это прикосновение! Викентий охнул, втянул воздух сквозь зубы и, склонившись, прильнул к её губам…
… Они лежали на спине, взявшись за руки - тоже привычка из прошлого, и Анюта, стараясь успокоить дыхание, раздумывала: почему же, если им всегда было так хорошо, они расстались? Неужели только из-за его родителей? Но думать было лень. Приятней было слушать, не глядя, взбудораженное дыхание Викентия и ощущать его горячие пальцы, которые крепко сжимали её ладошку.
- Ты… - начал он и замолк, всё ещё тяжело дыша. Она промолчала, выжидая. Он попробовал снова: - Тебе… правда хотелось?
- Правда. - Говорить было тоже лень. Горячая истома требовала долго и вкусно быть изнеженной и разомлевшей.
Но тут бывший сказал такое, отчего Анюта озадаченно заморгала глазами.
- Меня перевели на более… оплачиваемую должность. У нас теперь есть деньги. Давай осенью отремонтируем эту квартиру? Лёльку сюда привезём.
Она повернулась набок, чтобы смотреть на него. Правда, свеча уже догорела, но Анюте темнота теперь не мешала. Тем более Викентий тоже повернулся к ней.
“У нас?” Деньги есть у нас? Викентий не ошибся в высказанном?
- Но… Вера с Пашкой…
- Я слышал их разговор. Они у тебя ненадолго. Ту комнату, в которой они сейчас живут, мы переделаем под детскую. - Он помолчал и немного смущённо сказал: - Я знаю, в какой садик ходит Лёлька. Мне по дороге. То есть по утрам я могу её завозить в детский сад, а ты вечером будешь забирать её.
Она открыла рот, чтобы спросить: “И как ты себе это представляешь? Ты везёшь Лёльку в детский сад, а потом испуганные воспитательницы мне звонят и говорят, что дочку привёз какой-то незнакомый им мужик, которого девочка почему-то называет папой?!” Но удержалась от язвительности и сказала другое:
- Я думала, тебе захочется иметь апартаменты побольше, чем эта квартира.
Он снова поднялся на локте, кажется уловив насмешку. Посмотрел встревоженно сверху вниз, как будто боясь, что она будет возражать против сказанного.
- Твоя квартира - уже апартаменты. Я чувствую себя здесь… более своим, чем в доме родителей. Если ты, конечно… - он запнулся и снова лёг, перед тем с горечью поморщившись - так сильно, что Анюта заметила.
Но что делать с его мечтами? Она недоумевала, не понимая, в качестве кого он видит себя в квартире прадеда Николая. Он-то разве не соображает, что в первую очередь её интересует именно это? Или он считает, что жить с ней в качестве бывшего - это нормально? Ну, типа, вырвался на свободу? И сможет себе позволить?
Она снова легла на спину. Не хочется думать плохо об этом Викентии, которого она узнала за последние дни. Вдали от родителей он перестал быть… роботом, которого интересует только работа и который лишь по ночам становился таким, каким она его полюбила. Неожиданно отзывчивым и ласковым… Поняв, что слишком долго молчит на его последние слова, Анюта осторожно сказала:
- Давай спать? Тебе вставать рано, не выспишься - будешь носом клевать на работе. Спокойной…
- Анюта…
- Что?
- Выходи за меня замуж.
Она лежала и бессмысленно смотрела в потолок, а потом беззвучно заплакала.
- Я думала… Я думала, ты мне никогда этого не скажешь!
- Но сказал. А ты не ответила.
- Вик, а ты снова… не бросишь меня? Вдруг приедут твои родители, снова скажут - она тебя недостойна?
Он лежал тихо и не двигаясь. Потом заговорил.
- Ты сама сказала - многое обо мне знаешь. Гадала. Родителям я верил всегда и во всём. То, что они со мной и с тобой сделали… Да, я был инфантилен и доверял им больше, чем… надо бы. Думаю, это заканчивается. Я… будто прошёл новый период взросления. До недавнего времени я не понимал, что я собой представляю для родителей. Сейчас на языке вертится только одно слово - марионетка. Отец знал, что я превосходный, как бы это сказать… Делец? Он прочил меня в будущем на своё место. - Викентий говорил медленно, с долгими остановками, будто высказывая вслух то, о чём много раз думал. - Он сделал так, что мой инфантилизм сыграл ему на руку. То есть… Он создал для меня среду, когда я комфортно чувствовал себя лишь на работе. Как человек общественный - я ноль. И я это знаю. Я не очень умею общаться с людьми - ты это тоже знаешь. Анюта, ты единственная, с кем я чувствую себя… уютно. Я могу болтать с тобой о разных вещах, о которых боюсь говорить с другими. А когда приехал сюда и познакомился с твоими подопечными… Потом я часто приезжал к Лёльке… Я сам себе удивился. Мне с ними тоже было комфортно. И я открыл для себя поразительную вещь: я могу быть отличным банкиром повсюду, но только рядом с тобой и твоим окружением я могу быть другим. Не деловым человеком.