— А если только травку? — разочарованно спросила тётя Зина.
Анюта посомневалась, говорить — не говорить. Нельзя ссылаться на покойника. Или можно? «Дед, прости, но мне пока не очень доверяют!»
— Был бы на моём месте дед Николай, он бы вам то же сказал. Вы уж, тётя Зина, потерпите. И очереди у врача, и рентген, и анализы перетерпите. Но так будет лучше.
Женщина улыбнулась, и расстались довольно тепло.
С этого вечера детские платьица Анюта шила только урывками. Оказалось, не надо давать никаких объявлений. Тётя Зина стала первым голосом в сарафанном радио, и к новоявленной ведьме потихоньку потекли все те, кто нуждался в помощи, не всегда гадальной, не всегда целительской. Сначала ходили по одному-два человека в день, а потом потекли ручейком… Но Анюта сразу жёстко определилась: воскресенья — её личные дни, когда она ездит к Лёльке, чтобы заниматься только дочерью. Как-то так получилось, что Лёлька надолго застряла у дедушки с бабушкой. И потому, что садик рядом с домом, и потому, что бабушка души во внучке не чаяла. И потому, что Анюте приходилось слишком плотно заниматься своей необычной работой. А работа была непредсказуемой. С чем только ни приходили к ней… Она слушала, смотрела, гадала, подсказывала, иногда говорила напрямую, что делать… Страх сказать неправильно ушёл последним. Хватило недели после посещения соседки, чтобы Анюта уверилась, что делает всё так, как надо. Хотя сомнений хватало.
В воскресный вечер, прежде чем уйти в свой новый дом, сидя на лавочке у родительского дома и наблюдая за дочерью, бегающей за мячом по детской площадке — вместе со стайкой других детишек, Анюта, не оборачиваясь к матери, спросила:
— А почему вы с папой так вели себя на кладбище? Ты мне ведь тогда не всё сказала.
— Дед велел, — осторожно сказала мать. — Сказал — тебя прятать от всех надо, пока в силу не войдёшь.
— Меня?!
— Ну, не тебя конкретно, а того, кто преемником его станет.
— Но ведь все знают, где он живёт. Кому надо — любой прийти может. И, кстати, зачем надо было прятать?
— Ну, дед сказал, есть такие же, как он и ты. Но посильней. Могут эту силу отнять. Как — не скажу. Не знаю. А что в дом не явились… дед, как почуял, что пора ему пришла, из последних сил отворот на дом сделал.
— Это как?
— Откуда мне знать? Что-то вроде… И знают, что есть дом с дедом, но внимания на него не обращают. Ну, глаз, что ли, замыливается.
— Значит, этот лысый — тоже колдун?
— Миленькая, Анюта, не знаю я. Что дед нам сказал — то и тебе передаю. А уж какие там подробности… Разве ж мы думали тогда, что всё так будет?
Озадаченная, она хотела спросить, а какими словами объяснял прадед эту странность, но подняла голову. К скамейке быстро подходила высокая девушка в летнем цветастом сарафанчике. Не сбавляя шага, она свалилась рядом с матерью, на что та недовольно поморщилась: «Ну и манеры у тебя!» Но вслух не стала высказывать своё раздражение.
— Ну, привет! — радостно сказала сестрёнка.
— Привет, Лен, — спокойно улыбаясь, ответила Анюта.
— Слушай, ты уже домой уходишь? А можно я к тебе завтра вечером заскочу? — Ленка умоляюще заглянула в глаза старшей сестры. — Ты ведь теперь у нас ведьма, да? С тобой поговорить кое о чём можно?
— А почему не поговорить сейчас? — с деланным равнодушием спросила мать.
— В смысле, ты сейчас уйдёшь домой, чтобы нас не подслушивать? — с наигранным простодушием спросила её Ленка и пожала плечами. — Анюта сама сказала, что по воскресеньям она не работает. Ну, я и… Анюта, ну как? Приду?
— На родных, вообще-то не гадают, — с сомнением сказала она.
— А я не гадать! — обрадовалась сестрёнка. — Честно-честно! Мне поговорить надо!
— Ну, приходи. Только позвони сначала, предупреди, ладно?
— Ладно! Конечно, позвоню!
Мать только хмыкнула на таинственные дела своей младшей дочери, но промолчала. Её внимание привлекла Лёлька, которая с торжествующим криком неслась вокруг детской площадки, подняв кверху пластиковое ведёрко. За ней мчались другие малыши, и мать встревоженно встала остановить внучку, чтобы никто не расшибся.
— Анюта, ты как там, на дедовой квартире? — тихонько спросила Ленка. — Прижилась? Не страшно, что одна?
— Не намыливаешься ли ты переехать ко мне? — усмехнулась Анюта.
— Да нет. Просто когда похороны были, я потом в кафе ходила, и там бабушка Вера чего только ни рассказывала о прадеде — жуть.
— Да нет, всё нормально, — пожала плечами Анюта. — Никто не мешает, сплю спокойно. И народ не жалуется.