– На приеме граждан работает муж Ранди.
– Хм, – потер подбородок ведьмак. – Полезные у тебя подруги. С этим разобрались. Возвращаемся к нашей теплой и вонючей встрече. Кстати, окно открыто нараспашку, а запах не спешит выветриваться. Это можно считать за пытки? Если честно не сознаешься, мы закроем все и выйдем, оставив тебя здесь на сутки.
– Вот вы нелюди, – снова попытался сплюнуть на пол Нильсен. – Я решил воспользоваться методом стражей. Хотел запрещенный порошок подкинуть ведьме. А затем донести им. Заодно в вещах ее покопаться, вдруг вы расчеты нашли. А вина просто для храбрости глотнул. Кто ж знал…
– А что, нанятые любовники тебе ничего не сказали? – я удивленно приподняла брови. – Отчета не было?
– Да когда бы я успел его получить? С контузией-то, – с претензией взвился Нильсен, словно догадывался, кого надо благодарить за посещение госпиталя. – А как вы про них вообще узнали? Я же специа льно лучших искал. Хотел окончательно убедиться, что в доме Айнара Лантеланна бумаг нет
– Лежание под кроватью сближает, – обтекаемо ответила я. Не стоит ему знать, что у нас на руках одни только подозрения. – А зачем вообще трюк с похищением нужен был?
– Стечение обстоятельств, – пожал плечами поверенный. – Я вообще с Эсбеном пришел на другое договариваться. Но тут всплыла информация, будто через мою пропажу хотят подставить ведьму. И решил сыграть жертву. Во-первых, это втирание к вам в доверие. Я же не идиот, и прекрасно видел, что на меня вы смотрели с подозрением. – Да? Тогда поздравляю – поверенный идиот. Потому что до этого я к нему относилась безразлично. – И, во-вторых, я планировал вас пошантажировать. Денег там вытащить, если не расчеты. Кто ж знал, что вы такие резвые.
Я слегка почувствовала себя неуютно. Мужик столько старался, планы разрабатывал, а я все разрушила, даже не догадываясь. Исключительно случайно.
– А все ли ты нам рассказал, добрый друг? – вкрадчиво поинтересовался Томас.
– Честное слово, все, – излишне яро принялся уверять Эдвин Нильсен. Тут я поняла, есть еще интересная информация для нас.
– А вот мне так не кажется, – хрустнул пальцами боевой ведьмак. – Сердцем чую, что ты еще хочешь нам рассказать о тех, кто стоит за тобой. Не так ли?
– Вы и это знаете? – поразился поверенный. – Так вот почему делить заработок с продажи наработок не хотите. Естественно, мне обещали не полную стоимость, а всего лишь часть. Но даже ее будет достаточно для троих.
– Хм, – муж задумчиво потер подбородок, – сегодня вроде не базарный день, а ты торгуешься за каждый роуль. Я хочу услышать имя, а не делить воздух. Еще раз повторяю: чертежей нет! Из какой суммы ты решил с нами рассчитываться?
– Нет, есть! – упрямо продолжил стоять на своем Нильсен. – Их не может не быть. Я уже часть роулей потратил, а остальные распланировал, куда деть.
– Какой ты молодец, – закатил глаза боевой ведьмак. – Планировать бюджет – это хорошо. Плохо планировать несуществующий бюджет. Это можно считать обманом? – Томас с усмешкой посмотрел на меня.
Я с деловым видом поправила растрепанную прическу:
– Если есть вовлеченные третьи лица, то да. Это обман ожиданий. Или попросту говоря – мошенничество. Например, то, что он нам обещает долю.
– О-о, – потер ладони муж, – а срок-то растет. Так ты назовешь имя, или один планируешь пойти ко дну?
– Еще чего, – поверенный громко скрипнул зубами, добавляя в мифический список трату на вставную челюсть. – Аск Баккен.
Я озадаченно нахмурилась. Имя кажется знакомым, но весьма абстрактным.
– Ты с ним знакома, – подсказал ведьмак, услышав мое напряженное сопение. – Виделись один раз точно. Помнишь трех начальников стражи? Один из них. Такой с поросячьими глазками. Его жена была помощницей при бывшем главе гильдии. Вот откуда у них такая уверенность, что расчеты есть. Нет, ну а каков жук, – восхищенно присвистнул Томас. – Везде подсуетился, чтобы хоть где-то нагреться. Думаю, его друзья не в курсе подставы. В каком обществе мы живем. Жулик на жулике.
– Да, – печально вздохнул Эдвин Нильсен, – никому верить нельзя.
Мы с мужем не удержались и прыснули от смеха. Один махинатор жалуется на другого.
– И что нам с ним теперь делать? – шепотом спросила я у Томаса. – Сдать страже?
– На основании чего? – ухмыльнулся супруг. – Его показаний, выбитых силой? Да он от них отречется сразу, как окажется в руках властей. Да еще и нас обвинит в причинении вреда и издевательствах. У него там как минимум один покровитель есть.
– Не отпускать же его просто так! – возмутилась я, пихая Томаса кулаком в плечо. Хоть бы шелохнулся ради приличия, гад. – Мало ли что он еще выкинет.
Кулек подозрительно притих, прислушиваясь к нашей беседе. Я вытянула ногу и пнула его в бок. Нильсен хрюкнул и разразился бранью.
– Не переживай, – успокаивающе погладил меня по плечу Томас, – я его с собой заберу. Студентам нужен же подопытный образец. Он у меня на полигоне будет за свихнувшегося мага работать. К вечеру поверенный сам захочет сдаться страже.
Кажется, Эдвин Нильсен, осознав всю глубину своего незавидного положения в компостной яме, настолько впечатлился, что ушел в обморок.
Досыпать меня отправили в комнату мужа.
Утро опять началось днем. В доме было тихо. Я только сунула нос в щель двери, ведущей в мою комнату, и с опаской втянула воздух. Кажется, я знаю, где опять буду спать следующую ночь.
Великих планов, связанных с покорением мира, у скромной ведьмы сегодня не было. Просто подумала, что нужно навестить Лене. Затем заглянуть с вкусняшкими для болеющего ребенка к Ранди и булькающим сюрпризом для ее мужа. А еще давненько я не заглядывала в почтовое отделение. Именно там имеет свой индивидуальный ящик для писем каждый, кто не является счастливым обладателем личного жилья, а вынужден скитаться по съемным апартаментам.
Прода от 02 августа
Как обычно, меня ожидала стопка рекламных листов, поздравительные послания с непонятными праздниками и счета. Последние вызывали лишь желание побыстрее найти корзину для мусора.
В одном письме банк тактично намекал, что платить по ипотеке нужно вовремя, хотя я не имела привычки забывать о дате, и пугал штрафами. Я вот не понимаю, роулем больше, роулем меньше, какая принципиальная разница? А еще в конце имелась странная приписка о том, что необходимо продлить обслуживание ячейки, хотя я уверена, что ничего в банке не открывала. Вот это уже неслыханная наглость. Грабить и так ограбленное население непозволительно.
В печально знакомое здание я ворвалась с настроем очень злого хомяка: кого не порву, того понадкусываю. Охранники на меня подозрительно посмотрели, и на всякий случай встали со своих мест. Я аж важной персоной себя почувствовала.
Вдоль приемных окон тянулась длинная очередь, но перекошенное лицо и горящие жаждой справедливости глаза лучше любого заклинания чудесным образом пропустили меня вперед.
– Что за произвол в вашем банке? – возмутилась я, потрясая письмом.
Девушка за стеклом неодобрительно поджала губы и чопорным тоном сказала:
– Никакого произвола. Все согласно договору. Почему люди нормально его никогда не читают? Стоит только упомянуть о возможных штрафах, как у вас начинается истерика?
– Да не о них речь! – я прижала к стеклу лист с информацией по ячейке. – Откуда у меня это?!
– Ну, люди пошли, – девушка устало покачала головой. – Сами не помнят, открывали они ячейку или нет.
– Вот именно, что нет! – я сердито топнула ногой. Очередь позади меня отступила. – Где договор, который я не заключала?
Представитель банка с опаской смотрел на меня, пока я раздраженно шелестела страницами. Его кабинет, отделанный на роули наивных дурочек вроде меня, кричал об успехе и процветании. А также об отсутствии совести. Ведь иметь шикарный кожаный диван, когда в далекой стране голодают дети – это несправедливо по отношению ко мне. Потому что завидно.