Уехать надо прямо сейчас. Сегодня после обеда как раз пройдет через Пахту зверопоезд из Кандараги в Дубаву.
Настроение было паршивое. Впервые с тех пор, как попала на Долгую Землю, Ола почувствовала себя одинокой. Успела отвыкнуть от этого ощущения. Какого черта они рассказали Валеасу о ее снах, не поинтересовавшись, хочет она посвящать его в свои проблемы или нет?!
Собрала вещи, заодно сунула в рюкзак облезлый будильник с нарисованной на циферблате кувшинкой: самое надежное средство от «Бестмегаломаркета».
Общие для всех новогодние каникулы – через неделю, большой Осенний бал состоится тридцать первого декабря. Переселенцы на Долгую Землю не стали ломать головы и придумывать для месяцев новые названия, даже привычное летоисчисление сохранили: стандартный год, в котором 365 дней – другое дело, что составляет он всего лишь одну тридцать вторую здешнего долгого года .
Ей надо попасть в Дубаву заранее, чтобы записаться в какую-нибудь школу танцев перед балом. И купить «хрустальные башмачки». Она будет сама себе фея-крёстная! Если Валеас думает, что нашел в ее лице Золушку, его ждет облом. Главное – смыться так, чтобы он не сразу понял, что она смылась.
Она сидела, как на иголках, и прислушивалась. Шаги. Скрипнула половица. Открылась и закрылась дверь. Для него сейчас самое правильное – активировать восстановительные процессы и завалиться спать, что он, видимо, и сделал. Кто бы его ни отдубасил, эти добрые люди обеспечили ей фору для побега.
С четверть часа выждав, Ола взяла рюкзак, вышла в коридор и крадучись направилась к лестнице. Перед этим заставила себя внутренне расслабиться: все как обычно, она же всегда по выходным уходит в Лес, вот и сегодня туда собралась…
На улице моросило, но было тепло, и вместо того, чтобы надвинуть капюшон ветровки, Ола на ходу начала ворожить – пусть волосы растут побыстрее, как трава, как громадные лопухи возле остановки, покрытые серебристым водяным бисером. Получилось хоть чуть-чуть или нет? Ей еще учиться и учиться, но ведь она и правда много чего усвоила за этот год.
Когда автобус тронулся, мысли повернули в прежнюю колею. Ты меняешься, а те, кто рядом с тобой, этого не замечают. Что-то развернулось, словно распустившийся бутон, что-то усохло и потеряло значение, но все вокруг продолжают общаться с позапрошлогодним вариантом твоей личности. Иногда это без разницы. Иногда раздражает. Иногда вызывает почти болезненное ощущение: что ни сделай, все без толку. В таких несовпадениях по фазе нет ничего хорошего, и надо или добиться, чтобы окружающие увидели тебя-как-есть-в-настоящем-времени, или, на худой конец, сменить окружение.
К тому времени, как автобус доехал до Пахты, морось перешла в ливень, и в мире как будто осталось только два цвета, серый и зеленый, все остальные краски размыло. От остановки до здания вокзала – сотня метров, пока добежала, промокла до нитки.
Когда зарядит такой ливень, поневоле начинаешь думать, что моря на Долгой Земле все-таки есть – только здесь они блуждают по небу, потому что внизу для них не нашлось места: попробуй отвоевать территорию у Леса, который все что угодно втянет в себя, зачарует и ассимилирует. Вот и приходится им делить тропосферу с облаками, но бывает, что они обрушиваются на головы тем, кто в них не верит, и тогда на оконных стеклах вскипает пена прибоя, по улицам катят волны, а заселенные людьми острова на некоторое время становятся островами в истинном смысле слова. Одному Лесу хоть бы что – он и десять морей выпьет.
Вокзал встречал мокрых пассажиров гулким эхом под бетонными сводами и неистребимой звериной вонью. А зверопоезд уже вытянулся вдоль перрона по ту сторону береговой стены, на его отсыревшей бурой шкуре яркими пятнами пестрели колонии лишайников-симбионтов. Уйдет он точно по расписанию, это ведь не машина, которая может увязнуть на раскисшей дороге – гигантскому пустотелому червю-путешественнику никакой ливень не помеха.
2. Осенний бал
Сладковато-горький запах дыма, издалека, наплывами, и еле слышный перезвон колокольчиков. Было в этом что-то от настоящей осени, хмурой, пасмурно-разноцветной, с листопадом, дождевыми каплями на стекле и стаканчиком горячего чая, о который греешь пальцы. Хотя вокруг стояла блаженная теплынь, окружающий мир тонул в зеленоватом от древесной пыльцы тумане, ноги путались в траве, которая льнула, оплетала, не хотела выпускать такое сокровище, как пьяная от Леса ведьма.
До Дубавы Ола не доехала. Вечером зверопоезд прибыл на Кармак, пассажиры заночевали в привокзальной гостинице, а утром, выйдя на перрон, она увидела по ту сторону транспортных траншей колоннаду исполинских магаранских сосен, смутно прорисованных в иззелена-молочной дымке, с утопленными в сером небе верхушками. Это было прекрасно до сладкого нытья под ложечкой, и Ола поняла, что Дубава с Осенним балом никуда не денется, она туда успеет, запас времени есть, а вот прямо сейчас ей надо в Лес – и все побоку.