Как зачарованная, перешла по мостику через пути, крикнула в ответ на оклик дежурного: «Все в порядке, я лесная колдунья!» – и ее голос как будто увяз в тумане.
От Кармака до Шурупа не так уж и далеко, она прогуляется и после обеда сядет на другой поезд. Такие, как она, в Лесу не плутают: разве заблудишься, когда ты сама – часть Леса?
Вначале она просто брела в нужном направлении. Хорошо, что вчера в магазине около гостиницы купила резиновые сапоги, потому что кроссовки насквозь промокли (сейчас они лежали в рюкзаке, набитые скомканными газетами). Хотя кто же знал, что наутро ее утянет в Лес?
К сапогам в зеленоватых разводах пыльцы пристали мокрые хвоинки, листики, семена, чье-то слипшееся перо.
Как обычно вблизи человеческих островов, попадалось множество пней, и каждый облеплен грибами: у одних плоские шляпки, у других вытянутые вверх, третьи похожи на шары, четвертые – на обвисшие зонтики. Шляпки были рыжие, серые, коричневые, розовые, творожисто-белые, глянцевито-сизые, из иных лезли новые грибы, кое-где сразу по несколько штук, а на них примостилось следующее поколение малюсеньких грибочков. Каждый пень – многоярусное грибное царство, на радость мелким лесным жителям.
Среди тех шляпок, что покрупнее, попадались глазастые, следившие за девушкой настороженно и неодобрительно: кто-то выгрыз их сердцевину, угнездился внутри в расчете на спокойную жизнь, а тут ходят всякие, шуршат мокрой травой, наступают сапожищами совсем рядом – ладно хоть, шагают мимо. Ола смотрела под ноги, чтобы никого не растоптать ненароком. Порой она задевала свисающие с лиственных деревьев лианы, по лицу скользили древесные семена.
Уже порядком углубившись в Лес, учуяла запах дыма – наверняка от костра, и вначале уловила далекий, на пределе слышимости, серебристый перезвон, а потом поймала эхо таких же серебристых голосов. Угрозы в этих звуках не было. Они пришли сюда не для того, чтобы напасть на Кармак – тогда бы их до последнего момента никто не услышал. Но какого черта они устроили пикник неподалеку от людского острова, не опасаясь патрулирующей окрестности лесной пехоты? Хотя туман ведь, какое патрулирование при такой видимости!
Ола повернула в ту сторону, повторяя про себя заученные кесейские фразы и припоминая, с какими интонациями их следует произносить.
Когда из тумана выскочили и бросились ей на шею, она не устояла на ногах, повалилась в мягкую траву – вместе с княжной Эвендри-кьян-Ракевшеди, рассмеявшейся нежным русалочьим смехом.
– Эвка, ты бешеная кошка! Я же тебе не Валеас, это на нем можешь виснуть с разбегу и хоть бы что, а я же девочка!
Эвка красивая, хотя ее лицо, да и все остальное тоже, покрыто короткой, словно бархат, серой шерстью, а радужка раскосых глаз темно-красная, как венозная кровь. Без шерсти у нее только ладони, изящные когтистые пальцы и маленькие груди, спрятанные под безрукавкой в серебряных звездочках-заклепках.
Кожа у нее серая, как асфальт, темнее шерсти. В «эльфийских» заостренных ушах сверкают сережки: в левом пять, в правом четыре. Штаны с карманами, набитыми всякими метательными штуковинами, заправлены в шнурованные мокасины, на поясе ножи. Когти, которые она может частично втягивать или выпускать до конца, покрыты серебристым лаком с синими блестками, этот лак ей подарила Ола, когда виделись в предпоследний раз.
И нет никакого смысла объяснять ей, что ты «девочка»: у кесу «девочки» – доминирующий пол, потому что их «мальчики» не способны к магии. Мужчин у них рождается в разы меньше, чем женщин, они это регулируют еще на ранних сроках беременности. Вначале Ола удивлялась, почему местные кесу, при всем их жестком матриархате, с уважением относятся к Валеасу, но потом поняла: его они за человека не считают. Как будто он для них кто-то вроде фейри в человеческом воплощении, потому и отношение к нему особое, и его внешний облик дело десятое. Но как бы там ни было, это еще не повод, чтобы Ола отправилась на склад отрабатывать за него лишних полгода.
– Идем туда к нам. Мы пришли в урмано тахэ нортхо лиийя. Как сказать ваш язык? Важное место. Очень важное место. Всегда в это время сюда приходим, если туман. Ты – можно, ты приглашена, идем.