По стандартному, или староземному, летоисчислению Ола провела на Долгой Земле год и полтора месяца. Николай за это время приезжал на Манару четыре раза. До потаенного портала в Лесу его провожали Изабелла или Валеас, ее ни разу с собой не взяли. И о том, что находится за этим порталом, и что оттуда приносит безбашенный контрабандист из династии уважаемых виноделов и кондитеров, никто не распространялся. Обидно. Считают дурой или не доверяют? Хотя кто же в здравом уме станет доверять дээспэшнице?
«Тебе надо учиться жить заново, – сказала ей Изабелла на исходе второго месяца. – Ты должна перестать быть дээспэшницей – разорви эту оболочку и выбирайся наружу».
«Вы думаете, я смогу стать настолько другой?» – спросила Ола. На «ты» они с Изабеллой перешли позже.
«Если б было иначе, Лес тебя не позвал бы. И речь не о том, чтобы ты стала другим человеком, а о том, чтобы ты стала собой. На Изначальной ты почти потеряла себя настоящую, а теперь ты должна себя вернуть. Собрать по кусочкам потерянное, заново отрастить ампутированное, понять, кто ты на самом деле. Лес поможет. Что бы ни происходило, Лес всегда у тебя за спиной».
Получилось или нет? Изабелла с Текусой от таких разговоров уходили – «кто же знает тебя лучше, чем ты сама?», а с Валеасом она не хотела это обсуждать, от него точно комплиментов не перепадет.
В следующие приезды Николай увидел ее уже без бинтов и коросты. Гуляли, ходили в кинотеатр с помпезными клумбами перед крыльцом и белыми колоннами, на которых после каждого дождя появлялись чернильные кляксы «волчьего бархата» – работники Санитарной службы отскабливали их раз в неделю. Долгианское кино оказалось на уровне, спецэффекты не хуже компьютерных, здесь этим занимались маги, умевшие создавать иллюзорные картины.
Иногда сидели в маленьких кафе, непременно с каким-нибудь экзотическим антуражем: развешанной по стенам коллекцией мобильных телефонов, шоп-терминалом с разноцветными банками за прозрачной дверцей, электронными табло, привинченными на манер декоративных панелей. Натащили через портал: местные покупали на Земле нерабочую или списанную технику для украшения интерьеров. В «Одинокой белке» даже стоял банкомат Космотрансбанка, и Ола в первый раз инстинктивно шагнула к нему, но тут же спохватилась – это всего лишь реквизит, и счет ее остался на Земле, и вообще здесь в ходу только наличка.
«Если начнешь крутить с кем-нибудь шуры-муры, чужим на глаза не попадайся, – предупредила Текуса. – Не забывай о том, что на дворе осень».
Отношение к вопросам морали на Долгой Земле менялось в зависимости от времени года: весной и летом – вольные нравы, осенью и зимой – чтобы никаких внебрачных связей. В гостинице в номере Николая они пили чай и невинно болтали, с дверью нараспашку согласно осенним правилам хорошего тона, зато в гостях у Олы делали много чего другого.
В доме Текусы у нее была своя комната. Через дверь от комнаты Валеаса, но в личную жизнь друг друга они по молчаливому уговору не лезли.
Николай в их захолустье надолго не задерживался. Он жил на Кордее, в Танхале – умопомрачительном столичном городе, который Ола видела только на фото в интернете да на здешних открытках. До чего же ей туда хотелось! Она там, конечно, побывает, но не завтра, когда-нибудь потом, неизвестно когда.
«Я лесная, а меня все равно тянет в города – в Дубаву, в Танхалу, это нормально?» – спросила она однажды у Текусы.
«Это правильно, – с одобрением отозвалась старая ведьма. – Мы, лесные, словно мостик между Лесом и человечьими городами, нас и должно тянуть в обе стороны. Изабелла дорвалась до Леса, и больше ей ничего не надо. Валеас как есть лесной хищник, о нем и вовсе отдельный разговор. А ты такая же, как я, тебе нужно и то, и другое, ты правильная лесная колдунья».
Ей жуть как не хватало интернета для общения с Николаем. Могли бы каждый день чатиться, хоть «привет-привет», но здесь человек, уезжая, как будто исчезает из твоей жизни, хочешь послать письмо – напиши на бумаге, запечатай в конверт, брось в почтовый ящик, а потом жди целую вечность, пока оно доберется до адресата, пока придет ответ… Отстойная здесь почтовая связь, и никакой альтернативы.
Надо успеть на автобус до Гревды, следующий только через полчаса, а ей позарез нужна идеальная характеристика от начальства, чтобы поскорей погасить судимость. Позавтракала яблочно-ягодным пирогом с кофе. Ягоды лесные, четырех видов, сама собирала вместе с Изабеллой, а пекла Текуса. В темноватой прихожей, зашнуровав кроссовки, глянула в зеркало: уже не похожа на стриженого под ноль новобранца, волосы отросли на пять сантиметров. Ладно, не на пять, на три-четыре с половиной, бешеная швабра – гроза медузников, зато густые, и оттенки прежние остались: пшеничный с пепельным. А на Осенний бал можно и в парике.