— Считаешь меня глупцом, ведьма? Я обо всем позабочусь.
Она пожимает плечами, смотрит в окно.
— Да, Ваша Светлость. — Ее голос звенит от гнева.
— Тебе понравится жить в деревне. Сможешь спать под открытым небом, если захочешь.
Мелкие камешки скрипят под его каблуками, когда он уходит. Дверь захлопывается у него за спиной.
— Гад! — кричит ведьма, возвращаясь к одру. Она кашляет и плюется, представляя, что слюна летит на его сапоги. Загребает из ведра стеклянные осколки и давит их в пыль. Выглядывает из зарешеченных окон, смотрит на крыши, холмы и алеющие вдали сады императора. Им помнит время, когда носилась по улицам босиком, вольная как ветер. Теперь она может сбежать, но где окажется без денег? Снова на улице, конечно. Может, если уехать из провинции… но нет, без денег она будет никем — куда бы ни занесла ее жизнь. Потаскухой, как он сказал. Голодной, больной и несчастной.
Она идет вдоль стены, ведя пальцем по трещинке в камне. На площади дети смеются, вдыхая вечернее благоухание цветов. Уличный музыкант перебирает шелковые струны лютни. Мысли Им мчатся по кругу, завиваясь, как пряди волос вокруг стеклянного шарика. Жизнь в подвале лучше голодной смерти. Если бы у нее только были деньги…
Опускаются сумерки, музыкант прекращает играть, дети разбегаются по домам. Где-то неподалеку поют сверчки. Им останавливается и, не отрывая руки от стены, хохочет, пока горло не начинает болеть. Здесь ей никто не указ. Никто. Наступает ночь, но она раскладывает стеклянные шарики и смешивает новую порцию клея, пока тьма не становится настолько густой, что не по глазам даже ведьме.
На следующий вечер слуги приносят девушку. Она лежит на дорогой погребальной доске с узором из птиц. Им поднимает легкую красную вуаль с девичьего лица и откладывает ее в сторону. Мэй-шен кажется мертвой, кожа ее бледна, как клей. Рубиновые сережки оттягивают мочки ушей, указывая на ее богатство и положение. Две тоненькие косички бегут вдоль висков и перекрещиваются на груди, остальные волосы рекой омывают бедра. Руки в перчатках сложены на алом брачном платке. У нее на ногах свадебные тканевые туфельки, теплые носки и гетры. Им измеряет волосы девушки. Семь ладоней. Они и правда хороши. Но ведьма не готова — пока еще нет.
Бесшумно она снимает с Мэй-шен перчатки и сережки, кладет их рядом с вуалью. Развязывает алый платок и убирает его, открывая кремовое платье. Снимает крохотные туфельки с ног девушки и взвешивает в ладонях. Осторожно разрезает шелковые каблучки и лезет в дыры пальцами. Да. То, что нужно.
Им метет пол бамбуковой метлой. Под ногами скользят волосы, колышутся на утоптанной земле, как травы в саду. Ведьма смотрит на погребальную доску. Вскоре веки девушки вздрагивают и поднимаются. Им берет гребень и делит волосы гостьи на пять частей, словно рисует морскую звезду. Мэй-шен моргает. Она стонет — слабо и сонно, когда ведьма начинает расчесывать получившиеся пряди.
Мэй-шен содрогается.
— Ах, какая ты мерзкая! — вскрикивает она. Достает из кармана мешочек с сушеной гвоздикой и прижимает его к носу.
— Лежи смирно, — говорит ведьма, дергая ее за прядь. — Если не хочешь испортить узор.
— Какой узор? Зачем ты расчесываешь меня? Кай-ху сказал, ты поможешь мне сбежать.
— Конечно. Но сперва мы подготовим тебя к похоронам. Если этого не сделать, наш обман раскроют слишком рано. Ты должна присутствовать на собственных похоронах и лежать тихо, как мертвая.
— Ох, — бормочет Мэй-шен, глотая недовольный вздох. — Тогда мне лучше подождать.
— Для начала распробуй здешний воздух, — раздраженно говорит Им, убирая мешочек с гвоздикой.
Мэй-шен вздыхает и роняет руку на доску.
— Это было просто ужасно. — говорит она. — Я слышала, думала, но не могла никому ответить! И, ах, когда меня подняли с кровати, моя юбка задралась, открыв ноги, а я не могла приказать, чтобы ее поправили. Не знаю даже, сколько солдат видело мои лодыжки!
В ответ Им прибивает платье девушки к доске — тринадцатью железными гвоздями вокруг торса, как сделала бы с любым трупом. Глаза Мэй-шен округляются, и она замолкает. Ведьма наносит клей на волосы девушки, равномерно распределяя его по правой и левой прядям, не касаясь косичек у висков. Она размазывает его — сверху вниз, и каждый волосок седеет.
— Как мне смыть этот клей с головы? — вопрошает Мэй-шен.
— Никак, — резко отвечает ведьма. — Хочешь выйти замуж за любимого? Для этого нужно сбежать.
— Мои волосы! Он не сказал мне…
— Цыц! Отрастут, если выживешь. Так надо. Я должна сделать тебе прическу.