— Все кругляши на месте! — доложила няня Бишоп. — Требуют еще бумаги. У папаши Зангвелла снова был приступ белой горячки, но уже кончился.
Пухлый луноболист, долизывая мороженое, решительно направился к Флэксмену, но тут Джо перестал чесать в затылке и неожиданно заговорил:
— Вот чуть не забыл спросить у вас, мистер Флэксмен, с каких это пор Клэнси Гольдфарб снюхался с властями, водой не разольешь? Все время крутился тут со своими парнями, а потом только его и видели…
— Этот книжный пират?! — взвизгнул Флэксмен. — Джо, вы с ума сошли!
По эскалатору стремительно сбежал Зейн Горт, все еще держа в руках Полпинты.
— Мистер Флэксмен, — начал робот. — Должен с сожалением сообщить, что сорок процентов готовых книг со складов похищено. Грабители увезли все эротические произведения.
Флэксмен пошатнулся.
— Дорогой сэр… — снова начал малолетний луноболист, делая знаки своим товарищам, которые держали в руках черный ящик. Однако Флэксмен успел взять себя в руки.
— Чего же вы ждете! — накинулся он на Зейна. — Тащите это яйцо в Ясли и подключите к словописцу! Гаспар, немедленно обеспечьте их бумагой! Бишоп, ступайте в Ясли и убедите своих питомцев работать изо всех сил. Первого, кто позволит себя похитить, тут же уволю! Ко мне это тоже относится! Мисс Розанчик, — Флэксмен замолчал, пытаясь найти поручение и для нее.
— А кто вы, собственно, такой, мистер Флэксмен? — произнес Полпинты, воспользовавшись паузой. — Какое вы имеете право вмешиваться в процесс создания величайших литературных шедевров, да еще и сроки устанавливать?
— Заткнись, жестяной пузырь! — бешено заорал Флэксмен.
— Выбирайте выражения! — с достоинством ответил Полпинты. — Иначе я начну вам грезиться. Я буду парить в ваших снах!
Флэксмен хотел огрызнуться, но удержался и лишь бросил на Полпинты странный взгляд.
Решив, что настала подходящая минута, пухлый болельщик лихо отчеканил:
— Дорогой сэр! В знак признания ваших выдающихся заслуг на поприще популяризации лунобола разрешите вручить вам высшую награду Лунобольной лиги…
Двое других луноболистов откинули крышку черного ящика, оратор засунул туда руки и ловко швырнул прямо в грудь Флэксмену большой серебристый овоид, как две капли воды похожий на Полпинты.
— Серебряный лунобольный мяч! — закончил он свою речь, и Флэксмен, взвизгнув, без чувств растянулся на полу.
«Рокет-Хаус» наводил красоту, готовясь к финишу литературных гонок. По этому поводу Гаспар вывесил в вестибюле соответствующий плакат. Джо Вахтер притащил складные стулья для зрителей и протянул несколько веревок с серебряными флажками. От Энгстранда привезли освежительные напитки, и заработал наконец эскалатор.
Каллингхэм и Флэксмен, разделив поровну рукописи, взятые наугад (каждому по пятнадцать), приняли по таблетке «Престиссимо», вдесятеро ускорявшей процесс чтения, и вот уже бумажные ленты рывками поползли по экранам фоточитателей.
Каллингхэм дольше задерживался на каждом кадре, потому что размер экрана у него был больше, но вскоре обогнал своего соперника на половину рукописи — к большому огорчению Гаспара, поставившего на Флэксмена в споре с Зейном.
Все сотрудники издательства «Рокет-Хаус» следили за этим состязанием — никто не хотел упустить возможность наконец-то увидеть издателей за работой. Гаспар сидел с няней Бишоп, Зейн Горт — с мисс Розанчик, а братья Зангвелл чинно восседали сзади. Папаша Зангвелл был чисто вымыт и вел себя довольно спокойно, если не считать тоскливых взглядов, которые он время от времени бросал на столы, украшенные батареями бутылок.
Элоиза Ибсен вопреки опасениям Гаспара ничуть не нарушала торжественной атмосферы происходившего. Как и подобает даме сердца самого издателя, она щеголяла в модном, но строгом платье с глубоким декольте и сидела в первом ряду, время от времени посылая Каллингхэму нежные ободряющие улыбки. Серебряных мудрецов, из уважения к слабости Флэксмена, оставили в Яслях, но с ними поддерживалась постоянная прямая связь.
— Вчера на ночь я продолжал читать «Дело Маурициуса», — шепнул Гаспар няне Бишоп. — Если уж это типичный образец старинной детективной литературы, представляю себе, какая у них классика!
— Не откладывайте в долгий ящик! — ответила она тоже шепотом. — Кругляши приготовили вам еще несколько увлекательных книг. Среди них детектив старинного русского мастера этого жанра «Братья Карамазовы», замечательная мелодрама «Король Лир» с захватывающими изменами и убийствами, потрясающая сказка «Волшебная гора» и развлекательная повесть о приключениях аристократов и интригах в светском обществе, озаглавленная «Война и мир». Они составили вам целый список подобного легкого чтива.
— Ладно, только пусть не вздумают подсовывать старинную классику! — бодро отозвался Гаспар. — С тайнами и интригами я уж как-нибудь справлюсь. Это вам не проект «Эл» Зейна Горта! Интересно, что это он затеял?
— Неужели он вам не рассказал? Вы же друзья!
— Ни единого слова. А вам ничего не известно? Мне кажется, в нем замешан Полпинты.
Няня Бишоп отрицательно покачала головой.
— А кто станет победителем, по мнению самих мудрецов? — спросил Гаспар.
— Не знаю. Они стали ужасно скрытными. Я даже начала беспокоиться.
— А вдруг все рукописи — в самую точку! Представляете, тридцать шедевров с самого начала!
Чтение подходило к концу, и напряжение нарастало. Папаша Зангвелл неудержимо рвался к столу, и Джо Вахтер удерживал его с огромным трудом.
Наконец Каллингхэм откинулся на спинку кресла и устало закрыл глаза. На улыбку Элоизы он ответил только утомленным кивком.
— МожетпосовещаемсяФлэксипередтемкактыпримешьсязапоследнюю рукопись? — с невероятной быстротой проговорил он, все еще под воздействием таблеток «Престиссимо».
И выключил телефон, ведущий в Ясли.
— Пустьдумаютчтоэтотехническаянеисправность…
Флэксмен вставил свой последний ролик в аппарат и глянул на партнера, которому наконец удалось справиться со своим голосом. Каллингхэм проговорил громко и раздельно:
— Ну, что у тебя?
— Да белиберда, — ответил Флэксмен. — Сплошная чушь.
Каллингхэм кивнул:
— У меня тоже.
«Откровенно говоря, я этого ожидал», — подумал Гаспар. Все остальные, по-видимому, тоже так считали. Разве эти столетние эгоисты, эти яйца из инкубатора, способны понять современного читателя?
Флэксмен и Каллингхэм показались ему внезапно романтическими героями, бросившими вызов безжалостной судьбе во имя благородного, но обреченного дела.
И Флэксмен действительно произнес тоном гордой покорности великолепному делу:
— Осталосьпрочитатьещеоднурукописьпроформыради, — и погрузился в чтение.
Остальные с опрокинутыми лицами собрались вокруг Каллингхэма.
— Это не романы и не повести, — объяснил Каллингхэм, — это загадки. Большинство из них совершенно непонятно. Это вполне естественно — ведь уже более века мудрецы занимаются только тем, что играют мыслями и перебрасываются идеями. Одна из рукописей, например, представляет собой эпическую поэму, написанную на семнадцати языках, перемешанных чуть ли не в каждой фразе. Другая содержит конспект (и весьма удачный) всей мировой литературы — от древнеегипетской «Книги мертвых» до Шекспира, Диккенса и Хаммерберга. В третьей первые буквы каждого слова образуют как бы вставную повесть.
Правда, все они не так уж безнадежны. Есть, например, одна повестушка — мне кажется, ее написал Двойной Ник, — где использованы все обычные приемы и штампы развлекательной беллетристики… но бесстрастно, холодно, без души!
— Они совсем не такие… — прерывающимся голосом сказала няня Бишоп. — Они… я уверена… не может быть, чтобы не было ничего хорошего! Ржавчик сам мне говорил… они ведь не сочиняли ничего нового… пользовались лишь тем, что им казалось забавным в разговорах между собой…