Отповедь подействовала отрезвляюще. Несколько ударов сердца и на Валенсию вновь смотрела не ослабленная горем, а истинная Ведьма Севера.
— Делай, что должно, Верховная, — серые холодные глаза полыхнули огнем. — Но помни — королевская кровь священна! Позаботься о ней. Поклянись мне, Вале! — она даже сумела слегка приподняться над постелью и схватила подругу за руку, требуя обещания.
— Слово Силы! — сдавленно произнесла тира Криг, запечатывая клятву собственной ведьмовской сутью. Такое не нарушишь.
— Хорошо, — правительница рухнула обратно, похоже, исчерпав на этот порыв последние силы. — Только ты и Села. Харну ни слова, слышишь?
— Трусишь, Кора? И опять всё за Харна решила! Он, между прочим, чуть себя не высушил, тебя поддерживая… — Валенсия продолжала подпитывать силой. снимая боль и одновременно раскладывая инструменты и зелья на столике рядом.
— Всё ещё защищаешь его? — злая усмешка искривила потрескавшиеся губы, — Брось! Ты ещё про любовь заговори! Просто страх! Знает, что со мной у него больше шансов выжить, чем без меня. Я эту тварь красивую жалела, а могла. как Герлея… Все боятся. Они больше ничего не могут, только бояться…
Тира Валенсия мысленно поморщилась. Как будто у них не было причины…
Пора заканчивать. Она, молча, открыла фиал с какой-то зеленой субстанцией и быстро подсунула под нос королеве. Та сделала вдох и мгновенно обмякла, проваливаясь в забытьё. Служанка Села, что тенью стояла за спиной ведьмы, помогла той избавить от одежды и обмыть свою госпожу. А дальше блеснул кинжал под монотонный речитатив на древнем наречии.
Спустя какое-то время, крик младенцев огласил спальню. Валенсия устало наложила последний шов на кожу — внутренние повреждения ей удалось убрать, но на «косметику» тратиться уже не было сил. Она приказала служанке забрать первенца и принести корзину для второй девочки. Затем протянула очередное зелье к лицу Корнии, пробуждая роженицу. Та открыла тяжелые веки и окинула комнату мутным взором, явно с трудом возвращаясь к действительности.
— Имя! Ты должна дать ей имя, Кора. С наследницей разберешься позже, когда очнешься окончательно! — Верховная протянула один из попискивающих свертков.
Корния едва взглянула на дочь, которой ей было не суждено более увидеть. На щеке у ребенка уже сияла зловещим орнаментом печать, приговаривающая новорожденную ведьму к незавидной судьбе…
— Селения. — Королева быстро отвернулась и процедила сквозь зубы, — И я не хочу помнить, Вале. Сделаешь?
Верховная грязно выругалась, качая сокрушенно головой. Она потянулась к своим зельям, но тут Корния вцепилась в её руку и прошептала:
— Я жить хочу, а не маяться от тоски и невозможности что-то изменить. Просто жить!
Валенсия влила в рот правительнице очередное снадобье, не забывая шептать слова приправленные силой. Глаза Корнии вновь закрылись. Верховная ведьма быстро положила девочку в корзину, предварительно бросив на ребенка сонное заклинание. Оставила на столике пару фиалов со снадобьями для правительницы и восстанавливающее для её супруга, который безмятежно спал все в том же кресле, подпитанный силой ведьмы. Она бросила последний взгляд на мужчину, в её глазах промелькнула печаль.
— Что ж, живи Корния… Коли сможешь!
Подхватить такой легкий, почти невесомый груз и свой саквояж, накинуть принесенный Селой плащ, и быстро покинуть замок, отведя глаза охране — делов-то!
Пурга, что недавно накрывала нагорье, будто только ждала, когда Верховная закончит свою нелегкую миссия. Сейчас над каменной громадой замка висела полная луна — сама Белая Мора, покровительница ведьм, похоже, решила взглянуть на дела мирские.
Рассвет уже близок, стоило поспешить. Уже утром Северная Корона, сияющая огнями столица Резия, да и весь Север будет гудеть, как растревоженный улей, празднуя и обсуждая рождение новой Великой Ведьмы. Многие вздохнут облегченно. Здесь в стране, разумеется. Скольким же эта новость не придется по душе и думать не хочется.
Валенсия замерла на миг, подняв вверх лицо, по щекам невольно катились злые слезы. Она бы никогда не позволила себе такой слабости на людях, но эта ночь изрядно подкосила силы ведьмы.
— Ничего не меняется в этом мире, — прошептала она равнодушно взирающему светилу.
Она смахнула влагу с лица, не дожидаясь пока мороз, превратит слезы в кристаллики льда и более не мешкая, отправилась к ожидавшей ее карете со свежими лошадьми. Внутри дожидался верный Тейт, скосив голову набок и рассматривающий содержимое корзины, которую Валенсия устраивала на сидении.