Радовало меня только то, что я остался неузнанным своими земляками. Очевидно, с тех пор, как кто-либо из них меня видел в последний раз, я сильно изменился.
Но изменилась и она. Ведьмой, которой приписывались и град, и падеж скота, и засуха, и болезни, и даже превращение человека в животное, оказалась Мария. И та, которая по определению ест детей, а младенцев целиком запекает в пирогах, не могла быть той самой девочкой, с губ которой я сорвал первый поцелуй.
Маленькая и грустная, уже неделю, с самого задержания, не мывшаяся, с запекшейся кровью на ссадинах, разноцветьем синяков на видимых частях тела, она смерила меня потухшим взглядом и молча встала перед моим креслом, понукаемая ударами в спину стражи.
Мне было неловко. От того, что я сижу перед ней, от того, что я вижу ее в таком состоянии, от того, что вообще подобное могло приключиться с ней. Что же с тобой произошло, Мария?
Охранники, стоявшие у двери, явно трусили из-за необходимости находиться с ней в одном помещении.
А моя милая девочка, в моей памяти светлая и яркая, сейчас была похожа на потухший фонарь. Видимо, от неловкости перед ней, приговор я зачитывал так, словно не был знаком с ней.
- Подсудимая, именуемая ведьмой Марией из Глотсбери, - от звука моего голоса она вздрогнула, подняв на меня свой взгляд и неверующе впившись им в меня. - Вы обвиняетесь в том, что наслали на Глотсбери засуху в этом году. Также вам вменяется в вину град, от которого погибли все посевы этой весной. Несколько человек подали жалобу на вас о насылаемых болезнях, на них и их близких. Помимо прочего вы обвиняетесь в падеже скота.
По мере того, как я зачитывал обвинения, Мария все больше напоминала ту юную девушку, которую я знал когда-то. Ее лицо пылало от праведного негодования.
- И, наконец, вы обвиняетесь в превращении человека в животное, а именно - в осла.
Мария вздрогнула, сжала кулаки и... ее взгляд опять потух.
- Признаете ли вы себя виновной?
- Да, признаю. - Ее голос был тих, уныл и пуст, ни единой искры жизни не теплилось в нем.
- Вы понимаете, что после вашего признания вы будете сожжены на костре, как ведьма?
- Да. - К сожалению, изменить что-то в ее поведении я не в силах. На моей памяти, от костра удавалось спасти тех, кого винили и в менее необоснованных злодеяниях. Но те, кого спасли, сами хотели жить, и готовы были ради этого на все.
Необходимо время, чтобы разобраться в происходящем. Я ясно видел, что у Марии не было никаких ведовских сил. Иначе ей было бы куда хуже в присутствии инквизитора и карателя.
- Вынесение приговора откладывается для доследования.
Мария заплакала. Ее руки были скованы тяжелыми браслетами, поэтому у нее не было возможности вытереть или прикрыть лицо ладонями. И она поступила так, как часто делала и в детстве - вытерла, вернее, размазала, свои слезы об одежду на плечах. Стражи увели ее, все так же тыча ей в спину дубинками.
- Зачем ты это сделал? - Из тени за моим креслом выдвинулся вперед каратель. - Одной ведьмой больше, одной меньше.
- Она не ведьма. - За другим плечом соткался из тени силуэт мага.
- И все же?
- Не говори так. Я знаю ее и верю, что она просто не могла сделать ничего из того, что ей приписывают. И да, она не ведьма. Никогда ею не была и стать не сможет. Обычная девушка из моей прежней жизни.
- Эк завелся. Уже одно это говорит в пользу того, что она не обычная. - Маг сделал в воздухе неопределенный жест рукой, судя по всему, призванный показать необычность Марии.
- Нам нужна хотя бы одна показательная казнь. - Каратель, как всегда, был отрешен.
- А как насчет кары за лжесвидетельство? - Мне на ум начали приходить аргументы и контраргументы. - Весна в этом году выдалась затяжной, а лето засушливым одинаково для всех деревень нескольких местных баронств. Люди берут воду из реки, а выше по течению был мор скота, что-то там с алхимией связано. Одна из коров как раз была выловлена из реки ниже по течению от деревни, там, куда ее вздувшееся от отравы тело отнесли воды.
- Хорошо. А превращение человека в осла? Как ты ее оправдаешь по этому пункту?
- Это, должно быть, какое-то недоразумение. Гейб подтвердил, что она не является ведьмой. И, как вы оба видели, это было единственным обвинением, которое она не хотела отрицать.
- Так и быть, расследуй это дело. Мы даем тебе неделю. Не больше. А потом либо показательная казнь ведьмы, либо прилюдная порка лжесвидетелей. - Каратель кивнул мне. - А мы пока продолжим принимать посетителей. Думаю, справимся и без тебя, не может же у них быть больше одной ведьмы. Удачи с расследованием.
- И вам.
Когда я смог выехать в родную деревню, солнце клонилось к закату. Его кровавые отблески ложились под копыта моего верного Сайка.
К моменту, когда я доехал до замка, стемнело окончательно. После моего стука в ворота и громкого ответного лая собак, меня вышел встречать слуга, он же увел коня, стоило только сверкнуть знаком Храма, а я легко взбежал по истершейся от тысяч шагов лестнице. Невольно радуясь дикой силе, наполнявшей тело после скачки, я так же легко распахнул тяжелую створку двери. Скрип, должно быть, оповестил весь замок о моем прибытии.