— Не люблю я по чужим людям ходить, помощи клянчить. А впрочем, дом наш на отшибе стоит. К соседям не набегаешься.
Мариотта убрала детский кулачок ото рта, улыбаясь тому, с каким удовольствием ребенок причмокивал, обсасывая собственные пальчики.
— Красавицей вырастет. Зажиточного жениха в дом приведет. А капризничает, потому что зубки идут.
— А ты почем знаешь? — насторожился отец девочки и отодвинул ребенка подальше. — Ведьма?
— Что же сразу ведьма!? — и сама устрашилась Мари. — Знахарка я. Травница. Если позволите, помогу вам. Мазь на травах дам. И зуд успокоит, и боль уберет, и жар снимет.
— А не обманешь? — с надеждой посмотрел мужчина. Уж больно верить хотелось. — Я ведь один ее ращу.
— Не обману! — воскликнула ведьма и в котомку полезла. — Вот. На ночь смазывай, покуда зуб не покажется.
Стоило Мари пройтись по дёснам девочки, как та тотчас затихла и на руках отца уснула.
— Намаялась, бедняжка, — ласково проговорил мужчина, перекладывая дитя на телегу. — Как мне отблагодарить тебя?
— Двух монет будет достаточно, — ответила девушка, спрыгивая на землю.
На том и сговорились. Мужчина расплатился и дальше отправился, а Мариотта крепко зажала серебряные в кулаке. У обоих на сердце отлегло. Даже помахали друг дружке, расставаясь.
— Ох и ловка же ты, рыжая шельма, — усмехнулся себе под нос незнакомец.
Густые кусты по кромке леса помогали ему по-прежнему оставаться незамеченным. Но более ходить за ведьмой сегодня не имело смысла. В том, что девушка снова на ярмарку нос сунет, не сомневался ни минуты. Уж больно радостно она свои монетки на ладони разглядывала.
Мужчина не ошибся. Мари действительно уже на следующий день прогуливалась по базару, торгуясь с хозяевами палаток за лучшую цену и лучший товар.
— Подходи, красавица! Наши булочки, свежие да румяные, так и просятся в уста сладкие, — усердно зазывал торговец. Ведьма лишь улыбнулась и, помотав головой, дальше по рядам пошла. А вот у кого улыбка вмиг с лица сползла, так это у Николаса. Увидав в толпе рыжие косы, следом направился, дабы убедиться, что не обманулся. Сначала со злости подойти хотел, и потребовать убраться по добру по здорову не только с ярмарки, но и с земель местных. Да разве вот так к ведьме сунешься. А тут на удачу двое городских стражников показались и прямехонько на Николаса двинули. Задумав дело недоброе и хитрое, он страже на ухо чего-то шепнул, да на девушку указал. А сам в сторонку отошел понаблюдать. Мари и двух шагов не успела сделать, как была грубо за руку схвачена.
— Хватит народ стращать, бесстыдница. Следуй за нами, а не то силой потащим, — рыкнул один из стражников.
— Куда? Зачем? — испуганно затараторила Мариотта. — Я же ничем не провинилась. Пустите. — Ты глянь, Вистан, она еще смеет свой поганый отрывать, — подхватывая за другую руку, оскалился второй стражник.
— Да что же вы делаете-то ироды? Не крала я ничего! Хоть торговцев спросите, хоть в корзину мою взгляните. Пуста она.
— Не хватало, что б ты еще и подворовывала. Довольно того, что честных мужчин обольщаешь. Совсем стыд потеряла.
— Да не спятили ли вы часом? — ахнула ведьма, краской заливаясь. — Да как можно такими непристойностями заниматься?
— А ну прикуси язык, пока он еще при тебе, распутница — гаркнул Вистан, замахнувшись для острастки.
Мари всхлипнула, напрасно пытаясь освободиться:
— Да, вы, верно, спутали меня с другой.
— Ага, как же, — усмехнулся приятель. — Нам на тебя точно указали.
— Кто же оклеветал? — еле слышно спросила Мари, но вместо ответа стража потащила ее с базарной площади на городскую.
Народ на ярмарке загудел. Кто сокрушенно головой качал, кто поощрительными криками провожал, а самые любопытные зеваки и вовсе следом отправились. Николас тоже последовал за стражей и лично глядел, как ведьму в клетку около городской мэрии сажали. Клетка не позволяла стоять в полный рост, и потому люди в ней вынуждены были сидеть. А те, кто повыше, так еще и согнувшись. Такие меры применяли для тех преступников, чью вину признавали быстро и также быстро выносили приговор. Сюда попадали и мелкие воришки, и любители кулаками помахать почем зря, ну и неблагочестивые женщины.
Отогнав подальше ротозеев от клетки, Вистан остался подле девушки, пока другой стражник за судьей отправился. Мари снова жалобно запищала:
— Не прелюбодействовала я. Напрасно вы меня в клетку посадили. — Это судья решит, напрасно иль нет. И что с тобой делать.
— Ошиблись вы, говорю, — проявила настойчивость ведьма. — Все вы так поете, — остался непреклонен стражник и сплюнул под ноги красноречиво. — А под пытками сознаетесь в своих грехах. И чего я тут тебя слушаю? Замок надежный, не сбежишь. Недосуг мне около тебя околачиваться.
Сказал да и ушел. А как стражника не стало, и толпа осмелела. Кто посмотрит да отойдет, а кто и словцо недоброе скажет. А народ, он такой, раз кого в клетку посадили, значит виноват. Абы кого сажать не станут.
Глава 18
Лучше бы стражник вовсе не уходил. Страх, что люди линчуют ее прямо тут и сейчас, заставлял девушку сжиматься в комок и переваливаться внутри клетки от стены к стене, пугливо озираясь по сторонам. Люди то и дело что-то выкрикивали. Женщины осуждающе качали головами и сыпали проклятиями, а мужчины либо гадко улыбались, либо негодующе сплевывали под ноги. А нашлись и такие смельчаки, что не погнушались приблизиться к распутнице.
— Эй, ты! — позвал Мари незнакомый парень, близко подойдя к клетке. — Это правда, что о тебе говорят? А я ведь как раз не прочь позабавиться, — и неприятно захохотал.
— И я не прочь, — тут же подхватил его приятель, протягивая за решетку руку, и презрительно пробурчал, стоило девушке брезгливо отпрянуть. — Ну чего недотрогу корчишь, блудница.
Мариотта сперва смолчать хотела, но когда яблоко, пущенное детишками из толпы, об клетку ударилось и рядом по земле покатилось, не сдержалась. К парню, что первым подошел, потянулась, в глаза уставилась, да так пристально, что тот отшатнулся невольно, и мысленно повелела: "Детвору прогони и сами пошли прочь".
Парень послушно развернулся и шуганул ребятню:
— А ну брысь, сопливцы непослушливые. Не доросли еще людей судить.
Кто послушно отошел, кто нехотя и ворчливо. А как детвора разбежалась, так и сам приятеля за рукав ухватил да повелел, исполняя ведьмин наказ:
— Идем, Пайс.
— Как это идем? — возмутился дружок. — Сам же к девке тянул, а теперь на попятную. Ну и странный же ты, Лэндон.
Ничего Лэндон не ответил. Мельком на ведьму глянул и шустро с площади зашагал, расталкивая любопытных бездельников и таща за собой приятеля. Пайс хоть и не сопротивлялся, а всё недоуменно головой крутил, смотря то на девушку, то на друга.
Несмотря на то, что прочий народ расходится и не думал, напротив, только больше в толпу собирался, Мариотта откинулась спиной на решётку и прикрыла глаза. Было по-прежнему страшно, но маленький успех давал большую надежду. Оставалось придумать, как выпутаться из этого дурного происшествия.
“Наконец-то мне удалось подчинить своей воле человека. Может, этот идиот и простачок не стоит больших усилий, но все же я смогла. Но надо быть осторожнее, Мари. Нельзя колдовать, нельзя себя выдавать. Что они могут сделать уличной девке? Ну, выпороть прилюдно, да волосы обрезать. А с ведьмой? А вот с ведьмой церемониться не будут. Сожгут или утопят. Я, конечно, нынче сильна, но не бессмертна...”
Из раздумий девушку вывел очередной удар по клетке. Мариотта вздрогнула и открыла глаза. Это был страж. Площадь перед зданием суда успела наполнится до отказа. Сбоку на постаменте уже восседал судья. Утонув в своих мыслях, ведьма даже не услышала постепенно нарастающего гула голосов и упустила, что судейство вот-вот начнется. Вот стражник и не придумал ничего лучше, как привлечь ее внимание, ударив по клетке ногой. Такая нелепая оплошность показалась Мари странной, ведь она и глаза-то прикрыла не более чем на пять минут. Вот только не поняла ведьмочка, что так она впервые впала в транс и провела в этом состоянии ни много ни мало три четверти часа.