— Нет, Хью, остановись, — потребовала девушка, прервав поцелуй. — Это все не взаправду. Это не ты. Не твои чувства.
— Не понимаю…
— Я внушила тебе любовь к себе. Тебе кажется, что ты любишь меня, но это не так. Когда дурман спадет, ты сам поймёшь.
— Глупости, — возразил Хьюго. — Все, что я чувствую к тебе — это по своей воле. Доверься мне, — и вновь потянулся к губам Мари.
Рука ведьмы сама уперлась в грудь мужчины в попытках остановить его. Но едва девушка коснулась тела, тут же ощутила под ладонью медальон, слишком большой и круглый, чтобы быть простым крестиком. С тревогой поглядев на прижатую к неизвестному предмету руку, она с силой рванула ворот рубахи, оголяя мужчине шею и грудь. На тонкой серебряной цепочке висел "Амулет ведьмы". Цепенея от страха, Мариотта медленно отстранилась и замерла.
— Не пугайся! Я не сделаю тебе ничего дурного, — протянул руку Хью и тут же отдернул, стоило девушке вздрогнуть. — Теперь ты видишь, что не твои чары заставили трепетать мое сердце. Оно само заходится при виде тебя. Хочешь верь, хочешь не верь, а полюбил я тебя всей душой.
Признания молодого охотника никак не отразились на лице ведьмы. Она все также неподвижно сидела, уставясь во все глаза на амулет.
— Хочешь, я сниму его?! — не раздумывая, выпалил Хью, схватившись за цепочку.
— Нет! — решительно остановила Мариотта мужчину, отмерев. — Оставь, — повелела она и сама потянулась к губам Хьюго, прижимая ладонь к гибельному медальону.
Пока амулет жег руку, страсть сжигала сплетенные тела. Огонь ещё ярче вспыхнул в очаге, и вместе с пламенем на стене заплясали причудливые тени. Казалось, множество силуэтов человеческих пар танцевали пылкий танец влюбленных, то разъединяясь, то соединяясь воедино.
Солнце уже стояло высоко, когда ведьма сонно потянулась на лежанке. Было непривычно просыпаться не одной. Но о содеянном она не сожалела. Да и велик ли грех, ежели по любви и согласию. А что до людской молвы, так ей, ведьме, в церкви не венчаться.
— Не прогонишь? — спросил мужчина, лениво прикрывая глаза рукой.
— Не прогоню, — улыбнулась Мари. — А ежели воды и дров натаскаешь, то и накормлю.
— Лягушачьими лапками и мышиными хвостиками?
— Это добро самой надобно, а тебе и простой похлебки с хлебом хватит.
Так и потешались друг над другом, пока вместе хлопотали. А отобедав, вновь серьезными стали. Много недосказанного осталось между ними. Тайны Мариотты больше не тайны, а вот Хьюго оставался не расколотым орешком.
— Давно ты охотой на ведьм промышляешь? — принялась расспрашивать Мари.
— Давненько. Только я не совсем охотник. Ведьм толпе на потеху не убиваю. Прежде чем приблизится, я на вас издали смотрю и дела ваши отмечаю. Светлым я не врежу, а темных…
— Со свету сживаешь? — перебила девушка.
— А темным я выбрать позволяю. И уйти с миром, — невозмутимо продолжил Хью. — Ведь мне известно, что только ушедшие через ритуал, да по своей воле могут духами возвращаться. А насильно загубленные навсегда землю покидают.
— Что-то больно много ты про ведьм ведаешь.
— Моя мать была одной из вас, — ошеломил признанием Хью.
— Забрехался ты совсем! — воскликнула Мариотта. — У ведьм только девочки рождаются.
— От дара она отказалась, когда с отцом моим повстречалась. Решила, что семья и спокойная жизнь с любимым мужем дороже. Вот и тебе я предлагаю свое доброе имя взамен постоянных тревог и скитаний.
— А если откажусь? Сдашь меня городской страже или позволишь ритуал провести напоследок? — ком обиды мешал произносить слова, и речь Мари получилась отрывистой.
— Ну что ты, глупенькая, — ласково пожурил мужчина и, придвинувшись ближе, сгреб девушку в объятия. — Неужто так не доверяешь мне, раз подвоха от меня ждёшь?
Ведьма не стала противиться. Голову на плечо склонила и на огонь в очаге уставилась.
— Мари, тебе нельзя здесь оставаться, — не переставал вразумлять Хью. — Рано или поздно охотник найдет тебя. Мне не под силу вечно его за нос водить.
— Не найдет, — упрямо твердила девушка.
— Я же нашел.
— Ты — другое дело. Тебе я позволила. Правильно ты говоришь. Нет в тебе угрозы для меня.
— Тревожусь я! А ты только упрямиться!
— Не тревожься понапрасну, все хорошо будет, — уж слишком отстраненно вымолвила Мариотта, не отводя глаз от пламени. И вдруг, запрокинув сильно голову, замерла.
— Мари! — испуганно позвал мужчина, слегка потеребив девушку.
А ведьма, как застывшая статуя в чудной позе, не отзывалась и на прикосновения не откликалась. Так и просидел Хьюго несколько минут, удерживая Мари, пока та в себя не пришла.
— С тобой все хорошо? — обеспокоенно спросил Хью. — Ты прежде на огонь смотрела, а потом в беспамятстве была. Ты что-то видела, да? Не таи.
— Тебе не понравиться, — помогала головой ведьма.
— И все же…
— Ты страшишься огня? — неожиданно спросила Мари.
— Остерегаюсь. Людям не стыдно бояться. Не зря нас пугают гиеной огненной.
— Вот и моя мама боялась. Из-за малодушия так и не смогла совладать с огнем.
— Ну а ты? Ты страшишься?
— Боязно ли мне? — Мариотта отклонилась от мужчины, чтобы заглянуть ему в глаза. — Что есть вода или земля? Они не губят твою плоть разом. Да, они ее источат, изъедят, но медленно, со временем. А огонь? Огонь поглощает все за минуты. Так как же можно обмануть огонь?
— Никак… — пожал плечами Хью, не понимая, о чем толкует ведьма.
— Должна быть уловка, — не унималась Мари.
— Ну, коли есть такая, ты обязательно придумаешь, — не стал спорить Хьюго и поцеловал рыжую демоницу сперва в висок, затем в щеку и по шее до плечика губами провел.
И какие уж тут мысли про огонь да уловки разные в голове могут остаться, когда такая нега по телу разливается. Пламя, оно теперь внутри горит и все ярче разгорается.
Глава 24
— Как продвигается поимка ведьмы, господин Бишеп? — заинтересованно спросил староста, накрывая к обедне.
— Видите ли, уважаемый Норман, несмотря на свой юный возраст, эта чертовка очень сильна. Но есть и ещё кое-что мешающее моей работе. Ей кто-то, без сомнения, помогает, — удовлетворил любопытство охотник.
— Охо-хо, — заохал селянин. — Вы уже знаете, кто этот негодник?
— Или негодники, — поправил Грегори. — Я пока не знаю, кто именно мне препятствует. Но вы ведь не станете отпираться, Норман, что в вашей деревне жители что-то скрывают.
— Господь с вами, мистер Бишеп! Да что нам скрывать-то? Мы ж сами вас позвали. Деньги немалые собрали.
— Вот то-то и оно, мистер Селби, — усмехнулся охотник. Одни платят, а другие чинят препятствия.
— Уверяю вас, мистер Бишеп, никто из деревни не помогает ведьме. — категорически отмел напраслину в сторону селян староста.
— Не горячитесь напрасно, Норман, — отправляя в рот ложку аппетитного рагу, осадил Грегори. — Вы ведь можете этого и не осознавать.
Староста от удивления чуть свою ложку не выронил:
— Как это?
— Через отравленную воду ведьма могла наслать на деревню, как проклятия, так и чары принуждения или молчания. Но не волнуйтесь, Норман. Как только ведьма умрет, развеяться и все ее чары и проклятия, — пояснил и успокоил охотник.
— В таком случае, скорейшая поимка ведьмы в наших же интересах. Господь и мы на вашей стороне, мистер Бишеп, — подвел черту Норман и более до конца обедни и словом не обмолвился.
Мистер Ванклауд старался покинуть дом как можно тише. Жена хлопотала у печи, дети тоже были заняты домашними делами. Ничего не объясняя, он торопливо пересек двор, вышел за ворота и направился к лесу. Медальон под рубахой должен был вселять уверенность и решительность, но мужчина не испытывал ничего подобного. Напротив, из-за волнения ладони были мокрыми и холодными, а сердце колотилось быстрее положенного. Но стоило войти в лес, Николас почувствовал уже совсем другую дрожь. Азарт охотника.