— Разве это плохо, если хозяйка не против? — озорно подмигнула Мариотта.
— Я могу привести его к тебе, — лицо Хьюго выражало озабоченность.
— Не боюсь я его.
— Зато я боюсь… за тебя.
Улыбнувшись, Мари обхватила ладонями лицо любимого мужчины и потянулась к губам. Прикосновение получилось коротким. Ведьма отстранилась и настороженно оглядела лежащий на полке стеклянный шар. Дымка, уже заполнив его целиком, начинала чернеть.
— Мари, что случилось? Ты что-то почувствовала? — Хью тряхнул девушку за плечи.
— Обещай, что не станешь меня защищать, — попросила Мариотта, поднявшись с лежанки и пятясь к противоположной стене. — Не сопротивляйся.
— Что-то не пойму я, о чем ты просишь, — вскочил следом встревоженный мужчина.
— Ты не послушаешь, мой упрямый Хью…
Едва успела ведьма произнести это, как дверь в землянку стремительно распахнулась. Первым вошел мистер Бишеп. За ним буквально ввалились его помощники.
— Взять ведьму! — тут же повелел охотник, указав на нее.
Хью, не раздумывая, бросился на недруга, закрывая собой Мари:
— Не смей касаться ее, Бишеп! — Не стой у меня на пути жалкое подобие охотника, — прошипел Грегори. — Позволил неопытной ведьме околдовать себя.
Помощники Грегори сработали споро и слаженно. Пока Осберт хватал никуда не убегающую девушку, Гилберт заслонял единственный выход, а Эревард ударил Хьюго по затылку глиняным горшком, будто, кстати, оставленным на покосившейся лавке. Бедняга с глухим стуком рухнул на пол рядом с черепками.
— А что с ним делать, мистер Бишеп? — спросил Эревард. Застать в доме кого-то, кроме девушки, мужчины не ожидали.
— Свяжи руки и ноги. Опосля решим, — распорядился охотник. — И ведьму крепче вяжите.
— Охотник, — впервые после появления посторонних людей в землянке заговорила Мариотта. — Оставь его. Ты же понимаешь, не мог он околдованный, по-другому поступить. Да и я с тобой сама по своей воле пойду. Слово даю. Ни к чему насильничать.
По скривившемуся лицу Грегори понять, какое решение он принял, было сложно, Но когда он кивком указал своим людям на дверь, стало понятно. Словам ведьмы внял. Поверил. А если попытается обмануть, сбежать, то только хуже себе сделает. Удрать не сможет. Ловушки не позволят.
Дорога от землянки до городской площади показалась Мари бесконечно долгой. Отовсюду ее провожали любопытными взглядами и гневными проклятиями. Народ постепенно заполнял место, где должны были показательно казнить ведьму. Никто не хотел пропустить подобное зрелище. Такие суды проходили довольно быстро. Пока сама ведьма ожидала в уже знакомой клетке, люди охотника устанавливали столб и обкладывали его вязанками дров, хворостом и соломой. Все шло в дело. Однако начинать казнь без присутствия священника и представителя городской власти не могли и потому особо не спешили, ожидая появления высокопоставленных господ.
Последним на площадь прибыл судья, запустив колесо правосудия. Два угрюмых стража грубо вытащили Мари из клетки, хотя девушка не оказывала никакого сопротивления, и увели к позорному столбу. Стоя спиной к бревну со связанными сзади руками, Мариотта от страха не могла сосредоточиться ни на лицах людей, ни на речах обвинителей. Сначала что-то недолго говорил судья, затем городской священник нудно рассказывал, как опасны по своей природе ведьмы. О пороках и грехах, в коих они проводят свою жизнь, и о том, как распознать этих не богоугодных девиц среди праведного люда. Завершал сие представление господин охотник. Его грубый голос разносился по площади, заставляя народ слушать в полной тишине. А говорить он умел. Каждое слово, словно заноза, проникало в умы людей. К концу речи толпа уже дружно вопила, размахивая руками: "Сжечь! Сжечь! Сжечь!"
Хью, не открывая глаз, застонал и потер затылок. Сознание возвращалось быстро. Мужчина приподнялся на локте и, оглядев землянку, чертыхнулся:
— Дьявол, Бишеп!
Не без труда встав на ноги, Хьюго, покачиваясь, вышел наружу и вдохнул лесного воздуха. Почувствовав себя гораздо лучше, он устремился в город, твердя про себя лишь одно: "Только бы успеть! Только бы успеть!"
Грегори собственноручно и с особым блеском в глазах взял из рук стражника факел и подошел к внешнему кругу веток.
— Гори, ведьма! — выкрикнул он и бросил факел.
Огонь не спеша разгорелся на месте и уже торопливо стал окутывать привязанную к столбу девушку. Сердце Мари забилось испуганной птичкой. Чем ближе подбирался огонь, тем жарче становился воздух. И дым. Едкий дым разъедал глаза, заволакивал горло. Медлить было больше нельзя. Ведьма смежила веки, задрала, насколько смогла, голову вверх и зашептала заклинание, дарующее жизнь. Несколько долгих секунд ничего не происходило, и Мариотта в отчаянии заговорила громче. Пламя лизнуло ноги, уцепилось за подол платья и стало подниматься выше. Ведьма закричала, упираясь взглядом в мрачное небо. И заморгала от первых упавших капель на лицо. Дождь быстро набрал силу и полил сплошной стеной, заливая огонь, девушку и всю площадь, усыпанную любопытными людьми. Впрочем, лил не долго. Все закончилось так же внезапно, как и началось
Сквозь боль и слезы губы ведьмы растянулись в победной улыбке. Мари легко избавилась от обгорелых веревках на руках и ногах и шагнула через обугленные остатки дров. Толпа разом ахнула. Тогда девушка еще не осознавала, что шагает практически обнаженной. Частички платья, как черные лохмотья, едва прикрывали обожженное тело. От роскошных длинных волос остались лишь жалкие куцые пряди, пахнущие гарью. Но Мариотта не чувствовала больше боли и не осознавала в полной мере, что делает. Она просто шла туда, где стоял изумленный охотник. Стражники, пытавшиеся помешать ведьме, разлетались в стороны, не успевая даже прикоснуться к ней. Достаточно было взмахов рук, чтобы люди, подхваченные воздушным потоком, отлетали, как соломенные игрушки. Простой народ с криками разбегался сам.
Грегори, подпустив Мари поближе, схватился за амулет. Рассмеявшись, девушка остановилась в десяти шагах. Разнесшийся по округе смех получился дьявольским.
— Сколько ни колдуй, ведьма, а я тебя всё равно уничтожу! — перекрикивая шум на площади, пригрозил охотник.
Попятившись назад, он натолкнулся на оброненное стражником оружие. Подняв его, мужчина снова почувствовал себя хозяином положения и наставил на ведьму мушкет. Мари нужно было всего лишь махнуть рукой, чтобы выбить оружие у охотника. И она могла бы остановиться на этом, но не захотела. Мариотта понимала: господин Бишеп не остановится, и договориться с ним, как с Николасом, нельзя. А ещё в ее груди клокотал огонь. Он полыхал и рвался наружу.
Не владея собой в полной мере, ведьма выставила перед собой руку и чуть сжала пальцы. Охотник схватился за собственное горло, почувствовав, как что-то душит его, мешая полноценно вдохнуть воздух. Краснея от натуги и хрипя, Грегори неистово царапал горло и грудь. И хотя ноги подкашивались, упасть ему не давала Мари. В какой-то момент он даже перестал ощущать опору под ногами, на пару дюймов оторвавшись от земли. Азарт охотника теперь проснулся и у ведьмы. Девушка сжала пальцы в кулак и развернула кисть. Голова господина Бишепа резко склонилась в сторону, и мужчина повис тряпичной куклой. А когда Мариотта разжала кулак, тело Грегори повалилось наземь.
На площади началась настоящая паника. Люди, натыкаясь друг на друга, бежали прочь, стража хвасталась за мечи, но девушке было на это плевать. Под звон колокола городской церкви она покидала площадь с высоко поднятой головой. Задержалась лишь на миг, увидев у обочины Хьюго с растерянным лицом. Это пока он растерян. Когда будет готов принять ее такой, какая она есть, сам придет. Озорно подмигнув ему и улыбнувшись, она продолжила путь в свои отвоеванные владения. Больше она никого бояться не будет. И людям страшиться не надо коли по совести жить станут. Отныне это ее жизнь, ее лес и ее правила!