Гордана отсмеявшись активно закивала.
- И ты думаешь это из-за меня так Лукьян завелся? Сдалась я ему. Сами же говорили, что убогая и зачуханная.
Девушки переглянулись и улыбнулись широко.
- А ты поверила, да? Вот же дуреха. Ты очень красивая. Цвет волос вон какой необычный.
Я засмущалась от комплиментов, которые девчонки говорили наперебой. Что и глаза у меня голубые как пруд чистый, и кожа нежная словно лепестки розы майской, и голос тихий, но уху приятный…
- Ты чудесная, - Гордана ласково погладила по плечу, - и за слова мои прости. Это из зависти. Мне всегда Бажен нравился, - в груди кольнуло неприятно от её признания.
Мы присели на облюбованное место у пруда и сунули ножки в прохладную водицу.
- Бажен же, напротив, никогда даже взглядом не давал понять, что я ему интересна. Как к сестренке младшей относился, мы ведь уже более десяти лет знакомы. Потом я повзрослела, и решила действовать по другому. Ведьма я или кто? Я даже зелье приворотное варила. Бес попутал, не иначе. Да вот в том беда, что не пил он ничего из моих рук, словно чувствовал что-то. Я злилась шибко. А потом Лукьян еще… Увидел меня в ночь на Ивана Купала, да и таскался повсюду почти до рождества. А по весне сватов прислал. Я возьми, да откажи. Не люб он мне был, другой жил в сердце. Лукьян обиделся тогда знатно, даже из страны уехал, к родне за границу. Потом приехал конечно, но другой совсем. Взрослый, возмужавший. Девчонки вокруг него как пчелы вокруг липы, а он лишь им улыбается и всё. Я тогда подумала, что он ко мне еще чувства испытывает. Подошла к нему, помню. Свет от костра на него так падал красиво, что аж дух захватывало. Он ко мне повернулся, вмиг мрачный стал. Улыбки как не бывало, глаза злые. Смотрит и молчит.
- Привет, - говорю, а у самой ноги от страха подкашиваются.
- Здравствуй. Хотела чего? – я лишь кивнуть смогла.
- Ну так говори, - а во взгляде стужа.
- Извиниться хотела, за то, что отказала тогда. Простишь?
Он засмеялся зло, взглядом меня окинул и головой покачал.
- Ушла твое время, Гордана. Поздно спохватилось. И впредь старайся ко мне не подходить. Даже дружить с тобой не хочу.
- Я тогда разревелась, и убежала, - Гордана бросила в воду камешек, отчего по спокойной воде пошли круги, - а он даже не окликнул. И по сей день через силу разговаривает.
Я сжала теплую ладошку девушки. Она благодарно улыбнулась в ответ.
- Всё будет хорошо, ты еще найдешь себе парня, из-за которого сердце стучать бешено будет, а душа радоваться. Всему свое время.
- Ой, поглядите-ка – ведьмочки!
Раздалась слева. Мы втроем повернули головы на голос, но ничего не увидели.
- А страшненькие какие, жуть. Одна оранжевая как морковка, и вторая как навка приблудная. Вон глазищи черные выпучила, ведьма.
- А третья, а третья! Эта вообще страшная, да и седая при этом, как та старуха. Ужас какой! Кто ж их замуж возьмет, страшных таких!
Я от злости зубами скрипнула. Это кто там такой болтливый?
Борислава взвилась с места, и кулаки сжала.
- А ну выходите! Я вам сейчас таких страшных покажу!
- Русалки, - на мой немой вопрос ответила Гордана, зло сверкнув карими глазами.
Из-за большого валуна выглянули три головы и с любопытством посмотрели на нас. Я даже отшатнулась от жительниц подводных. С русалкой, которая была нарисовала у нас в домике с этими тремя общими были лишь хвост да зеленые волосы. Затем начинались кардинальные отличия. Наша русалочка было миловидной и взору приятной, а эти трое лишь страх вызывали: глаза навыкате, зубы острые и вроде как в два ряда, волосы хоть и красивого оттенка, но больше гнездо сороки напоминали, которая перепила и свила вместо уютного домика клубок веток.
Да уж, вот где действительно - красавицы. Я звонко засмеялась, и совсем неприлично ткнула в человекоподобных рыбин пальцем.
- Это они про нас еще говорят, что мы страшные? Ой, не могу…
Я нагнулась от смеха, держась за живот. Гордана фыркнула и тоже засмеялась.
- Чего это ты смеешься, ведьма?
Русалки обиженно насупились, и смотрели на наше веселье, к которому и Борислава присоединилась, из-подо лба.
- Да так, просто, - я смахнула слезы с глаз и весело взглянула на русалок. Жительницы озера голову задрали, и с видом оскорбленного величества взирали нас, всем своим видом говоря, что ждут извинений.
- Чего надо, хвостатая?
Борислава уперла руки в бока и в упор смотрела на русалок.
- Извинений ждем, - немного надменно проговорила одна из них.