– Ну и холодина, – констатировала Алекс. – Почему вам не разрешают работать в ангаре?
Инна опустила «уши» своей шапки.
– Потому что когда мы перейдем в боевой режим, у нас не будет никаких ангаров. Самолеты будут взлетать с открытых вспомогательных аэродромов и всегда по ночам. Так что смазывать двигатели и чинить самолеты мы должны уметь в полевых условиях.
Алекс кивнула, пытаясь представить, как можно хоть что-то отремонтировать на таком морозе и где-нибудь в снегу.
– Эти самолеты выглядят такими… – она пыталась подобрать подходящее определение, но в голове крутилось только слово «хлипкие», – легонькими. Сложно представить, как вы можете использовать их в качестве бомбардировщиков.
– Да уж, эти тренировочные бипланы легковаты. Их можно толкать одной рукой по взлетной полосе. Зато ими просто управлять, и на самом деле они крепкие. Эти самолеты были модифицированы, и теперь они могут поднимать бомбы общим весом до ста килограммов.
Алекс покосилась на кабину.
– Здесь открытая кабина, как же пилот слышит радио?
– Тут смертельный мороз, нечего и говорить. А у них нет радио. Пилотам приходится ориентироваться по компасу и местности. Все возникающие проблемы летчицы вынуждены решать самостоятельно. Это тяжело, но они привыкают, – Инна похлопала рукой по фюзеляжу, словно прощая самолету его недостатки. – Вот, кстати, и мой пилот.
Алекс повернулась и впервые в жизни увидела советскую летчицу. Девушка среднего роста с самой обычной походкой – не слишком женственной, но и не мужиковатой, но в облике её чувствовалась решительность. О том, что это девушка, говорили лишь завитки белокурых волос, которые выбивались из-под шлема.
Летчица подошла, и Алекс смогла рассмотреть лицо: светло-голубые глаза, тонкий изящный нос, полные четко очерченные губы. Судя по всему, под громоздкой летной формой скрывалась худенькая, даже хрупкая девушка, и это сочетание вдруг показалось Алекс страшно соблазнительным. Она не могла точно сказать, что же так привлекло ее в этой девушке, имени которой она еще не знала, кроме этой странной комбинации женственной красоты и присущего мужчинам авторитета.
Девушка подошла к самолету и вопросительно посмотрела на Алекс.
– Настя, у нас гость, – объяснила Инна. – Это американская журналистка, она хочет про нас написать.
– Алекс Престон, – представилась Алекс, протянув руку девушке.
– Настя Дьяченко, – летчица пожала журналистке руку. Рукопожатие вышло формальным, ведь, они обе были в перчатках, но в глазах Насти по-прежнему читалось любопытство. – Американка? Хочет про нас написать. Какая честь.
Алекс не шло в голову ничего, кроме очевидных глупостей.
– Я могу вас сфотографировать? – выпалила она.
– Нас с Инной? Конечно, почему нет, – Настя встала рядом со своим механиком.
Алекс повозилась с футляром фотоаппарата и сняла перчатки. Металлический корпус фотоаппарата был обжигающе холодным. Алекс почувствовала себя глупо, но деваться было некуда. Она отступила назад, навела объектив своего маленького «Роллейфлекса» на девушек и отщелкала две кассеты, прежде чем Инна с Настей отошли друг от друга.
– Приятно познакомиться, но, простите, мне пора отправляться в тренировочный полет, – сказала Настя и направилась к крылу самолета.
«О нет, не уходи, не так быстро», – Алекс судорожно искала предлог, чтобы задержать девушку.
– Э-э-э… как вы думаете, когда вас переведут в боевой режим?
– Это будут решать майор Раскова и Комитет противовоздушной обороны. Но обучаемся мы как минимум до мая.
Алекс лихорадочно пыталась придумать еще какой-нибудь вопрос, но Настя уже забралась на крыло, а оттуда – в кабину. Инна с силой крутанула пропеллер и быстро отступила, когда он завертелся. Маломощный двигатель застучал, как швейная машинка.
Хрупкий самолетик проскакал несколько десятков метров по ухабистой взлетной полосе и взмыл в воздух. На высоте приблизительно ста метров У-2 сделал круг и помахал крыльями вверх-вниз, словно приветствуя оставшихся на земле. Инна рассмеялась и помахала в ответ, а Алекс вдруг почувствовала, что ей приятно оттого, что это приветствие адресовано и ей тоже.
Инна водрузила короткую деревянную стремянку на плечо, и девушки пошли в сторону корпусов.
– Нам так повезло с майором Расковой, – говорила Инна. – Мужчины-инструкторы считают, что мы не подходим для этой работы, но она не позволяет им принижать нас. Однажды я была в ее кабинете и слышала, как один генерал жаловался, что женщины только тратят чужое время и что на их месте в летной школе должны быть мужчины. Но тут в кабинет вошла секретарь и объявила, что звонит Сталин. Можете себе представить, какое у этого генерала было лицо? Ей звонил сам Сталин! Этот бравый генерал замолчал и рта больше не раскрывал.