Я быстро отодвинула ее в сторону и выглянула на улицу, однако снаружи, как ни странно, никого не было. Ни мужчин, ни женщин… только соседские шавки сердито гавкали по углам да время от времени кошки мадам Левии им громко вторили.
Странные дела творятся нынче в Лаэнтире…
– Вот, – протянула мне Иэль загадочный мешочек. Ни эмблемы на нем, ни герба, ни имени. – Это вся сегодняшняя выручка.
Я машинально взвесила его на руке.
Судя по весу, внутри было существенно больше денег, чем стоили наши полупустые коробки с теми жалкими остатками, которые я видела там в последний раз. Даже в том случае, если я слегка преуменьшила количество банок, а неизвестный доброжелатель возжелал оплатить мои товары простым серебром.
– Иэль… – задумчиво обронила я, когда развязала завязки и с замиранием сердца увидела внутри характерный золотой блеск.
– Да, госпожа? – с готовностью уставилась на меня помощница.
– Сейчас уже поздно, но завтра утром не могла бы ты вернуться в лавку и повесить объявление о том, что мы откроемся через неделю?
Она радостно вскинулась:
– Что? Правда откроемся?!
– Да. У меня теперь достаточно средств, чтобы начать все по новой.
– Конечно, госпожа! Обязательно! Мне совсем нетрудно! А что сказать покупателям? Что мы закрыты, потому что у нас скупили весь товар? Может, намекнуть, что мы наконец-то расширяем свой ассортимент?
Я неожиданно задумалась, а потом обернулась и, увидев заинтересованно выглядывающего из прихожей наполовину обросшего кота, не удержалась от затаенной улыбки.
– Скажи, что скоро у нас будет новый ассортимент. И что, помимо прежней линейки, мы собираемся вводить в продажу средства, которые будут интересны не только женщинам, но и мужчинам.
– Ух ты! – подпрыгнула от радости девушка. – Так это же отлично! Просто замечательно… Давайте я прямо сейчас сбегаю?!
Признаться, я с немалым трудом ее отговорила, тем более что на улице и впрямь уже темнело. Не след молоденькой девочке носиться туда-сюда, если даже в центре города бывало неспокойно.
В результате я все-таки настояла, чтобы эта торопыжка обождала до утра. Потом мы еще немного поговорили, посмеялись, и окрыленная новостями Иэль умчалась, оставив меня задумчиво смотреть ей вслед и гадать, что бы все это значило.
Нет, у меня, конечно, имелся на примете один подходящий кандидат в неведомые благотворители, который мог бы все это устроить и заодно щедро оплатить мои долги. Но пожалуй, я спрошу об этом мастера Дэврэ позже. После того как все успокоится и мы сможем увидеться без проблем. Ну а пока…
– Идем, мой хороший, – с улыбкой наклонилась я, подбирая с пола старательно трущегося о мои ноги кота. – Время ужина. Да и Тэ скоро придет.
– Мяу! – встрепенулся тот, услышав волшебное слово «ужин».
– Вот ведь ты обжора, – рассмеялась я и, закрыв под довольное мурлыканье дверь, ушла в дом, все еще чему-то улыбаясь.
Как это ни странно было сознавать, однако именно кот внес в мое размеренное существование сначала суету, а потом непривычное для меня ощущение полноты жизни.
И пусть сейчас это уже совсем не тот кот, что раньше, все равно – я была бесконечно благодарна за то, что он у меня есть. Что он тут, со мной, что каждый день беспечно будит меня по утрам и умело убаюкивает своим мурлыканьем вечером. Порой шумит. Играет. То и дело носится по дому, опрокидывая на пол напольные вазы. А также рвет бумагу, царапает стены и упрямо, хоть я и сердилась на него за это, сигает со шкафов, да еще и лазает по занавескам.
Порой, когда он слишком расходился, я даже отлавливала его и, отшлепав этого несносного хулигана, сажала в стоящую в гостиной коробку. Но быстро оттаивала, забирала его оттуда на руки, и все снова становилось как прежде.
Сейчас же, когда все в моей жизни утряслось, большинство моих проблем решилось и впереди наконец-то забрезжило что-то хорошее, я обняла кота и неожиданно подумала, что на самом деле мне для счастья многого и не надо.
Ну а когда ровно в полночь одна из стен на кухне почернела и оттуда, отвесив элегантный поклон, вышла прекрасно знакомая мне тень, я почувствовала, что есть в этом нечто правильное: жить с тем, кого любишь, ждать того, кому веришь, неизменно надеяться на лучшее и твердо знать, что все у нас будет хорошо.